Разумеется, это было утро битвы, наш лагерь стоял в холмах уКруга. Несколько раз на нас нападали — это были небольшие партизанские стычки.Истребив нападавших, мы следовали дальше. Достигнув заранее намеченного района,мы разбили лагерь, расставили стражу и отправились отдыхать. Наш сон непотревожил никто. Я проснулся, размышляя, неужели все сестры и братья думаютобо мне то же, что и я о них. Это было бы грустно.

Уединившись в небольшой рощице, я налил в шлем воды, взбилпену и сбрил бороду. А потом, не торопясь, оделся в свои поношенные цвета.Теперь я вновь был тверд как камень, черен как земля, и суров как дьявол.Сегодня — тот самый день.

Я надел кольчугу, шлем, надвинул забрало, перепоясался,сбоку пристегнул Грейсвандир. Потом заколол плащ на шее булавкой в видесеребряной розы.

Тут за мной явился посланец известить о том, что почти всеготово.

Я поцеловал Лоррейн, которая все же настояла на том, чтобудет здесь. А потом уселся на свою чалую по кличке Звезда и отправился вперед.

По дороге ко мне присоединились Ганелон и Ланс.

— Мы готовы, — дружно сказали оба.

Я вызвал офицеров и дал им инструкции. Они отсалютовали,повернули коней и разъехались.

— Теперь недолго, — сказал Ланс, раскуриваятрубку.

— Как твоя рука?

— Хорошо, — ответил он. — А после твоейвчерашней обработки даже чудесно.

Я поднял забрало и закурил.

— Ты сбрил бороду, — удивился Ланс. — Не могудаже представить тебя без нее.

— Так шлем прилегает лучше, — ответил я.

— Желаю нам удачи, — сказал Ганелон. — Незнаю никаких богов, но если кто-нибудь из них позаботится о нас, я буду емублагодарен.

— Бог един, — отвечал Ланселот. — И молю, чтобыОн не оставил нас Своей милостью.

— Аминь, — закончил Ганелон, зажигаятрубку. — На весь этот день.

— Он будет наш, — сказал Ланс.

— Конечно, — ответил я. А солнце своим краемрастревожило восток и утренних птиц в ветвях. — Похоже на то.

Докурив, мы выбили трубки и упрятали в кисеты. Потомзатянули все ремни и застегнули пряжки доспехов.

Ганелон сказал:

— Ну что же, начнем.

Офицеры отрапортовали, мои воины были готовы.

Спустившись по склону, мы собрались у границы Круга. Внутриничто не шевелилось, войска не было видно.

— Интересно, как насчет Корвина? — произнесГанелон.

— Он с нами, — заверил я его, и Ганелон посмотрелна меня странным взглядом, словно впервые заметив розу, а потом резко кивнул.

— Ланс, командуй, — сказал он, когда всесобрались.

Ланс извлек клинок. Отзвук его клича «В атаку!» эхомпрогромыхал вокруг.

Мы беспрепятственно въехали в Круг на полмили, и тутначалось. В авангарде нас было пять сотен всадников. Появилась черная конница,мы встретили ее.

Через пять минут они были сломлены, мы двинулись дальше.

Тогда мы услышали гром.

Засверкали молнии, хлынул дождь. Наконец разразилась гроза.

Тонкая линия пехоты с копьями обреченно преграждала нампуть. Все чувствовали засаду, но обрушились на них. Тотчас же кавалериянавалилась на фланги.

Мы развернулись и схватились всерьез.

Прошло, наверно, минут двадцать…

Мы держались, поджидая главные силы.

А потом оставшиеся две сотни или около того поскакалидальше.

Люди. Мы убивали людей, и они убивали нас — мрачные люди ссерыми лицами. Но мне нужен был один, другой…

Перед нами открылся спуск, далеко впереди раскинулась темнаяцитадель.

Я поднял клинок.

Мы спускались, они нападали. Шипели, квакали… Люди у него,кажется, закончились. Грейсвандир полыхал в моей руке — пламень, молния,портативный электрический стул. Враги приближались. Я убивал их, и они сгорали,умирая. Справа Ланс сеял такой же хаос в рядах атакующих, что-то бормоча себепод нос, — разумеется, молился за убитых. Слева наотмашь косил Ганелон,оставляя за своей спиной только костры.

Цитадель в блеске молний все приближалась.

Оставшаяся сотня бурей мчалась вперед, адские твари ложилисьнам под ноги.

У ворот нас встретила пехота: люди и твари. Мы ринулись вбой.

Их было больше, но выбора у нас не оставалось. Ведь мы и такслишком оторвались от своей пехоты. Я, впрочем, не видел в том беды. Время,теперь все решало время…

— Надо пробиться! — выкрикнул я. — Он там,внутри!

— Он мой! — отвечал Ланс.

— У меня на него претензий нет, — отозвалсяГанелон, разваливая нечисть могучим ударом. — Если сумеете, прорывайтесь!Я помогу!

И мы разили, разили и разили, а потом удача обратилась лицомк ним. Они напирали: уроды, в которых человеческое мешалось со звериным, илюди. Мы сбились в плотный клубок, отражая удары со всех сторон. Тут появиласьнаша пехота, с головы до ног заляпанная грязью, и с ходу бросилась на врага. Мывновь пробились к воротам; теперь нас оставалось сорок или пятьдесят.

Мы ворвались во двор. Там тоже были воины противника…

Лишь дюжина сумела пробиться к подножию черной башни, где насмечами встретила стража.

— Туда! — крикнул Ганелон, когда мы соскакивали сконей.

— Туда! — крикнул Ланс, и я не понял, кому этоадресовано. Я все-таки решил, что мне, оставил в стороне сражающихся и кинулсявверх по лестнице.

Он должен быть там, в самой высокой башне, и мне надлежитвстретить его лицом к лицу и повергнуть. Я не знал, по силам ли мне это, нообязан попробовать. Ведь только я знал, откуда явился он сюда, и толькоблагодаря мне он сумел сделать это…

Наверху была тяжелая деревянная дверь. Я толкнул — онаоказалась запертой. Я ударил изо всех сил. Дверь с грохотом рухнула.

Он стоял у окна. Закован в легкую броню, козлиная голова нашироких плечах.

Я переступил порог и остановился.

Он обернулся на грохот и теперь пытался уловить мой взглядза сталью забрала.

— Смертный, ты зашел слишком далеко, — проговорилвраг. — Впрочем, смертен ли ты? — И в руке его сверкнул клинок.