— В одиночку?

— Не стройте из себя дурака.

Она снова протянула бокал. Того, что в бутылке осталось, нехватило даже на то, чтобы заполнить его доверху. Она задумчиво посмотрела наменя.

— Зачем вы стараетесь испортить такой превосходный вечер?

— Каким же образом?

— Задавая подобные вопросы.

— Хочу разложить все по полочкам.

— Ради чего?

— Люблю ясность.

— Ну хорошо, Дональд, — сдалась она. — Скажу вам всю правду,и покончим с этим. Сдается мне, что этот тип — шишка на ровном месте. Емуконец, если его накроют за подобными играми. Поэтому он не решается явиться вполицию, чтобы дать там показания, и не может допустить, чтобы копы вышли нанего. Вот он и пытается провернуть так свои делишки, чтобы полиция оставила егов покое.

— А как по-вашему — теперь от него отцепятся?

— А то как же? Он проспал всю ночь, уехал утром — что онможет знать? Я оказалась единственной, кто видел что-то стоящее.

— Надо же! А что именно?

— А то, что в два часа ночи ворота были закрыты.

— И вы думаете, что это важно?

— Еще бы!

— Вроде бы вам не казалось это столь существенным, покаполицейские не заклинились на воротах.

— По правде говоря, даже и не задумывалась о них.

Меня наняли совсем для другого, и я отрабатывала то, за чтомне заплатили.

— А как насчет того, чтобы попытаться выяснить, кто же насамом деле Карлетон Блевет?

— На кой черт мне это знать?

— Ну, хотя бы из любопытства.

— Нет уж, дудки! И еще могу добавить, Дональд Лэм.

Если вам известно, кто он такой, лучше мне об этом неговорите.

— Почему же?

— Потому что информация такого рода бывает опасна. Если я незнаю, то и никому не проболтаюсь, а раз так, то у меня никогда не возникнетискушение поймать его на крючок. То есть даже если и появится подобное желание,то все равно не смогу этого сделать. И это, как говорят, к лучшему.

— Даже так?

— На такой работе, как у меня, слишком много знать опасно.

— А говорят: знание — сила, — подковырнул я.

— Да, вот поэтому в номерах мотелей иногда находят трупы. Нехочу, чтобы меня обнаружили в один прекрасный день задушенной моим жесобственным нейлоновым чулком… Дональд, а какой куш вы сорвете с нашей аферы?

— Вполовину меньше, чем хотелось бы.

— Зачем вы темните? Я же назвала свою сумму.

— А я ответил вам, что остался в накладке. Овчинка не стоитвыделки.

— Чего вы опасаетесь?

— Того, что все шито белыми нитками.

— Что за чушь! — воскликнула она. — На вас ничего неповесили. Все прошло без сучка без задоринки.

Скажите мне, Дональд, как я выступила?

— До или после?

— Во время! Я говорю о том, как сгребла платье и, держа егоперед собой, пятилась в ванную, а затем внезапно повернулась, когда закрываладверь. Готова поспорить, что копам было на что посмотреть.

— Они видели и не такое.

— Спорим, что и на вас картина произвела впечатление.

— Произвела.

— Судя по вашему тону — не очень.

— В данный момент моя голова занята совсем другим.

— О чем же вы думаете, если не секрет?

— Об инспекторе Смите.

— А что в нем такого?

— Как он вам показался?

— Славный малый. В отличие от вас он не остался равнодушнымк моим прелестям. Не зря же он закинул удочку насчет того, чтобы заскочить в«Кок и Тхистл» на досуге.

— Да уж!

— А я ему тут же в лоб заявила, что он женат.

— Смиту это как слону дробинка, — возразил я.

— Зато для меня — это стоп-кран, — сказала она как отрезала.

С минуту мы молчали, затем Шейрон поинтересовалась:

— Почему вы спросили меня об инспекторе Смите, Дональд?

— Не пойму, чем вызвано его поведение. Ведь мы все еще в егоруках. Стоит ему усомниться в наших показаниях — и он запросто прижмет нас кногтю.

— Каким образом?

— Накроет нас в номере, — пояснил я. — И задержит пообвинению в аморалке…

— Почему вы замолчали, Дональд?

— Я сейчас думаю…

— Проклятье, — прервала она. — Нашли время, когда думать.Сейчас та ситуация, когда от мужчины требуются руки, а не голова.

Вместо ответа я промолчал.

Внезапно она вскочила с кресла, оправила чулки и посмотрелав зеркало.

— Вот что, Дональд.

— Что?

— У меня для вас новость.

— Какая?

— Я уезжаю домой.

— Подвезти вас?

— Нет, не нужно. Я уеду на такси.

Я открыл бумажник.

— Я дам вам деньги на дорогу.

— Вы что, даже не пытаетесь задержать меня?

— Ну, если вам хочется остаться?..

— Черт бы вас побрал, вы не слишком-то любезны с дамами. Свами себя чувствуешь не женщиной, а какой-то простоквашей. Будьте вы прокляты!

Она набросила на себя пальто, подхватила сумочку и в сердцахпожелала:

— Спокойной ночи и век бы вас не видеть!

Я наблюдал, как она вышла из номера.

Подождав минут пять, я положил ключ в карман, вышел изномера, закрыл за собой дверь и прошел мимо плавательного бассейна к телефоннойбудке — цели моей прогулки.

Передние ворота плавательного бассейна были закрыты изаперты на подвесной замок. На задних воротах был защелкивающийся замок. Онибыли закрыты.

Зайдя в телефонную будку, я бросил монетку и набрал номерЭлси Бранд.

Раздалось немало гудков, пока не послышался голос Элси; онбыл рассерженным:

— Алло! — услышал я. — Кто же звонит в такой час?