Возле ворот замка мои провожатые почтительно остановились. Японял, что от меня ждут каких-то телодвижений, церемонных жестов, но лишьфыркнул и так двинул ногой в дверь, что та распахнулась с треском. С тойстороны послышался испуганный вопль.

Передо мной без всяких холлов, сеней и предбанников сразуоткрылся огромный ярко освещенный зал. Я раскрыл рот и растопырил руки в немомвосторге. Воздух был чист и прозрачен как поцелуй тургеневского ребенка.Огромный купол выгнулся как синее безоблачное небо, с зенита как гроздьсталактитов свисала люстра с сотнями свечей, от нее падал чистый солнечныйсвет.

Стены по всему периметру опоясывала двойная цепь масляныхсветильников, ярких и украшенных с искусной замысловатостью. На той сторонезала блистал золотом и красными камнями трон с высокой спинкой, с обеих сторонтрона застыли изысканно одетые люди, а на самом троне...

На троне неподвижно и царственно царил ангел. От сидевшейтам женщины шел совсем уж немыслимо чистый свет. Пшеничного цвета волосыблистали и переливались, а на лбу, придерживая волосы, горел золотой обруч сголубой жемчужиной. Ее золотистые волосы слегка шевелились от взмахов широкихопахал, и ни одна подлая муха не смела опуститься на девственно чистоебезукоризненное лицо.

Под стенами зала с двух сторон стояли, похожие на статуи,закованные в доспехи стражи. Отборная гвардия, каждая железка горит огнем,глазам больно, рослые и с широкими железными плечами, может быть и не обязательнонакладными. Возможно, их главное достоинство в том, что могут стоять неподвижночасами, не хрюкнут, не пукнут, но все же с виду ребята крепкие, крепкие...

Я глазел больше на них, чем на королеву, что понятно даже необязательно варвару, а любому мужчине. Смотрел и чувствовал, что все равно яповыше и посильнее, а уж с мечом в руках двигаюсь втрое-впятеро быстрее любогоиз них. Даже будь совершенным неумехой, и тогда сумел бы увернуться от ихударов, но я знал, что этим двуручным мечом могу одной рукой вращать во всехнаправлениях, красиво и эффектно выписывать сложнейшие фигуры, перебрасывать изладони в ладонь, всякий раз хватая точно за рукоять, и вообще встречать любойудар тройным ударом меча и ногой с разворота в челюсть.

Наконец я снова перевел взгляд на королеву, не зная, то липреклонить колено, но слишком по-рыцарски, то ли поклониться в пояс, но вродене боярин, а падение ниц с оттопыренной кверху задницей и прочие ритуальныежесты и пляски вовсе не рассматривал, стоял и глазел с отвисшей челюстью, апотом, спохватившись, наклонил голову так резко, что клацнули зубы.

По ее тонким изящно вырезанным губам скользнула улыбка. Дажене улыбка, а только намек, но это осветило зал как встающее солнце, стены илюди заискрились ярким праздничным цветом.

– Приветствую, доблестный варвар, – произнесла онаровным царственным голосом. В глазах ее блестели утренние звезды, омытые ночнойросой, лицо было неподвижно. – Ты прибыл весьма! Очень даже весьма. Свостока к нашим границам подступили орды орков, а с юго-востока – нечестивыхалков. Наши войска отступают под натиском превосходящих сил!.. Горят деревни,плачут вдовы, осиротевшие дети вздымают к небу тонкие детские ручки... Невиннаяслеза невинного ребенка...

Она остановилась, в прекрасных глазах было ожидание. Японял, и хотя наслышан про эту слезинку еще от Достоевского, а у Ковалева так ивовсе она превратилась в стопудовую гирю, которую он швыряет на все весы, всеже сказал с мужественным достоинством именно то, что от меня и ожидали:

– Мой меч – к твоим услугам, моя королева!..

Среди придворных пронесся вздох облегчения. Все задвигались,послышался мурмур голосов. Королева произнесла милостиво:

– В твоем распоряжении будет вся королевская армия. Атакже армии наших вассалов Нижних Мостов и Верхних Озер, а также вольныестрелки Оропупина и лесных массивов Шестодунгов!.. Кроме того подвластные мневластители горных равнин приведут свою быстроногую конницу...

Зловредные мухи, которых так гнали от королевы, роемнабросились на меня. Я скрипнул зубами, их гадкие лапы раздражали дажеварварскую кожу, а меня, в чьем мире остались только дрозофилы для опытов,начало бесить.

Я вскинул руку, варвару можно прерывать хоть самого бога, и,перекрывая ропот этой разукрашено павлинистой толпы, перебил:

– Великая королева!.. Ты еще и самая прекрасная насвете женщина, потому мне так трудно тебе не покориться сразу, целиком и совсеми потрохами. Но герои не ходят ни в стаде, ни даже в стае. Я примууправление армией, если припрет так, что, ну... словом, когда будет крайняянужда. По нужде – это ж совсем другое дело! А сейчас я хочу повидать этотмир... просто так, с высоты седла.

Брови королевы приподнялись, коралловый ротик приоткрылся вбезмерном удивлении. Она смотрела изумленными глазами. К ее розовому ушкунаклонился старый советник, я видел как двигаются его губы. Ее красивые бровислегка дрогнули, после паузы она медленно наклонила свою королевскую голову:

– У варваров свои странные понятия... Но мы стараемсяуживаться со всеми. Позволь помочь тебе советом и... тебе не помешает сменитьоружие. Да и коня.

Мухи доводили до бешенства. Одна вовсе попыталась раздвинутьмне губы и влезть в рот. Я свирепо сдул, сказал сквозь зубы, чтобы не залезлидругие:

– У меня прекрасный меч! И конь.

Она улыбнулась, а все в зале, даже стражи заулыбались стаким чувством полнейшего превосходства, что я готов был прямо сейчас поставитьих к стене лицом к винтовкам расстрельного отряда.

– Ты увидишь настоящих коней, – пообещалаона. – И настоящие мечи!

По ее хлопку в ладоши с той стороны зала открылась дверь.Один за другим вдвинулись немолодые мужчины. Один совершенно седой, сгорбленныйс длинной белой бородой до пояса, остальные ненамного моложе. Они степеннорассаживались за главным столом, но двое, которые вошли первыми, приблизилисько мне замедленно, торжественно. Старший смотрел с откровенным удовольствием, авторой, помоложе, держался так, словно от близости варвара у него начнутсякорчи.

– Меня зовут Тертуллиус, – сказал старшийпочтительно. – Я уже встречал тебя у ворот града. А это мой помощник,младший маг Куцелий.

– Странствующий варвар, – напомнил я на всякийслучай, – по имени Рагнармир.

– Великий Воин по имени Рагнармир, – произнесТертуллиус нараспев, – которого надо бы называть – БлистательныйРагнармир, Непобедимый Рагнармир...

– Тогда уж победоносный Рагнармир, – подсказалКуцелий.

Мне почудилось в его голосе ехидство, но Тертуллиус кивнул сдовольным видом:

– Ты прав, мой ученик. Победоносный Рагнармир...

– Просто Рагнармир, – прервал я, чувствуя себяприятно и в то же время чуточку неловко, – когда-нибудь, потом... а покачто Рагнармир.