– Да, мамаша.

Кэти стало гораздо лучше. А после душа и вовсе замечательно.Она слышала, как Фелиция гремит на кухне посудой, и пошла к ней. На порогедетской немного задержалась. Так и есть. Вилли. Такой же мишка, как у Тома. Онаподумала о том, что он там сейчас делает – играет ли по-прежнему с Вилли илиуже забыл о новой игрушке. Она ласково потрогала медведя и вышла из комнаты.

– Что ты там делаешь?

– Ты не против спагетти? – Это было одно из трех блюд,которые Фелиция умела готовить. А еще яичницу и бифштексы.

Кейт кивнула:

– Прекрасно. Фунтом больше – фунтом меньше, какаяразница.

Они обедали при свечах, любуясь открывающимся видом, Кейтбыло так приятно с кем-нибудь поговорить. Она слишком привыкла к тишине.Фелиция добавила перца в пресный суп ее жизни. И не только перца. РассказываяКейт все магазинные сплетни за последнюю неделю – кто кого съел, кто получилповышение, кто уволен. – Фелиция вдруг оборвала себя на полуслове, заметив, чтоКейт слушает ее вполуха.

– Что с тобой, дорогая? Ты немного побледнела. Неужелиот моих спагетти?

– Нет. Я думаю, опять эти чертовы вишни. – Она сноваощутила противное нытье в животе, как перед обедом, только немного сильнее.

– Скажите, пожалуйста, вишни. Ты просто переутомилась.Почему бы тебе не прилечь на кушетку? А может, лучше в постель?

– Я совсем не устала. – Она чувствовала себя выжатой,как всегда после посещений Тома. И все-таки она присела на кушетку и продолжалашутить с Фелицией. – Может, это и в самом деле твои дурацкие спагетти?

– Как вам будет угодно, леди. Лучше меня никто наЗападе не готовит спагетти.

– Мама Фелиция.

Фелиция налила себе еще немного мартини, и они стали сноваболтать и смеяться. Однако живот разболелся не на шутку.

– Пожалуй, я лягу в постель.

– О'кей. Я к тебе приду. – Фелиция с улыбкой смотрелаей вслед. Она уже помыла посуду. Кейт хотела сказать, что рада ее приезду, ноона повторяла это так часто, что сейчас не находила подходящих слов.

Кейт проспала до девяти часов, а Фелиция прилегла на кушеткус книгой, отдыхая от повседневной работы. Ей доставляло удовольствие просто такваляться без дела. Она погрузилась в роман, но около часа услышала, как Кейтвозится в своей комнате. С минуту прислушивалась, чтобы убедиться, затемувидела свет под дверью спальни.

– Как ты там?

Фелиция нахмурилась. Немедленно последовал ответ:

– Нормально. – Голос был спокойный.

– Живот все еще болит?

Не прошло и двух минут, как Кейт вышла из своей комнаты иостановилась в дверях в длинной розовой с белым ночной рубашке. Она была похожана растолстевшую девочку с открытым лучезарным лицом.

– Фелиция... – Она улыбнулась еще шире.

– Ну? Что стряслось? – Фелиция не могла взять в толк, счего это она так развеселилась. Кейт казалась такой бесконечно счастливой,какой Фелиция никогда ее не видела.

– Я думаю, что это никакое не несварение. Возможно...это схватки. – Кейт готова была прыснуть от хохота. Страха не было. С умасойти, так неожиданно! Она испытывала странное возбуждение. Ребенок! Наконец-тоон родится!

– Ты думаешь? – Фелиция вдруг стала серой. Кейткивнула:

– Возможно. Но я не уверена.

– А не рано?

Кейт снова кивнула, нисколько не огорчившись:

– Надеюсь, восемь месяцев достаточно. Даже восемь споловиной.

– Ты позвонила врачу?

Кейт с победоносным видом кивнула. Да. Она собирается рожать.Может быть, прямо сегодня. Ждать осталось недолго. Конечно, это начало.

– Он просил перезвонить через час, а если болиусилятся, то немедленно.

– У тебя схватки? – Фелиция вцепилась в книгу иуставилась на подругу.

– Кажется, да. Я думала, это просто от несварения, ноони становятся все сильнее и равномернее... – Вдруг, словно устав от разговора,она внезапно села и схватила Фелицию за руку. – Можешь сама убедиться.

Не раздумывая, Фелиция позволила Кейт положить свою руку наогромный живот. Она почувствовала, какой он твердый и напряженный.

– Боже мой. Ужас. Тебе больно?

Кейт покачала головой все с тем же возбужденным блеском вглазах. На лбу выступили капли пота.

– Нет, не больно. Просто очень тянет.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь, дорогая? – У Фелициидрожали руки, а Кейт разбирал смех.

– Нет, но если ты будешь так дрожать, я надаю тебе позаднице. Я рада, что ты рядом.

– Я тоже. – Но по ее виду этого нельзя было сказать, иКейт снова рассмеялась.

– Расслабься.

– Ага. – Фелиция глубоко вздохнула и уселась накушетке. – Я могу справиться с чем угодно. Но дети никогда не были моейспециальностью. Мне еще не приходилось... Фу ты черт! Надо выпить. – Обычноневозмутимая, Фелиция Норман впала в панику, а Кейт сохраняла необычайное длятакого момента спокойствие. Она ждала этого часа почти девять месяцев.

– Не надо сейчас пить, Фелиция. Ты мне нужна. Фелицияпосмотрела на нее: не похоже, чтобы Кейт кто-то был нужен.

– Это правда?

– Да. – Ее голос был тверд, и Фелиция, всматриваясь влицо подруги, поняла, что та имела в виду.

– Очень больно?

Кейт кивнула с отсутствующим видом, как будто думала очем-то своем. Фелиция молча протянула к ней руку, и Кейт крепко вцепилась внее. Боль стала нестерпимой.

Схватки становились более сильными и частыми, Фелициянапряженно сидела у постели в унылой больничной палате и держала Кейт за руку.Солнце уже освещало небо над холмами золотом рассвета.

– Еще кусочек льда? – спросила Фелиция хриплым голосом,но Кейт только тряхнула головой. Она не могла говорить. Она просто лежала,стараясь правильно дышать, как ее учили на курсах два месяца назад. – Тыустала? – Кейт снова мотнула головой, закрыла глаза и на десять секундзамолкла.

Боль обрушилась с новой силой. Волосы взмокли. Фелиция уже всотый раз вытирала с ее лба пот влажной тряпочкой. Приподнятое настроениепокинуло Кейт. Теперь на лице было только страдание.

– Держись, милая, осталось недолго.

Кейт не подавала признаков жизни, казалось, даже не слышалаподругу. Она снова принялась делать дыхательные упражнения и вдруг внезапнозадохнулась, издала легкий стон, а потом коротко вскрикнула. Фелицияподпрыгнула от неожиданности, а Кейт начала неистово метаться по кровати.