– Лиция... не могу... я не могу... больше... – На этуфразу ушло слишком много времени. Боль снова пронзила ее тело, из горлавырвался стон, перешедший в крик.

– Кейт... ну... детка... давай... – Господи, она ктакому не готова. Это гораздо хуже, чем она представляла себе по фильмам.Фелиция в отчаянии стала звонить медсестре. Кейт продолжала истошно кричать.

Меньше чем через минуту в дверь просунулась голова сестры.

– Как дела, девочки?

Фелиция взглянула на нее с ледяной яростью.

– А вы как думаете? – Она была готова ее убить. Какогочерта она не хочет помочь Кейт? – У девочки агония, помогите, ради всегосвятого. Она же умирает.

– Я думаю, все идет просто отлично. – Глаза сестрысияли. Она быстро подошла к Кейт и взяла ее за запястье. – Ты уже почти готова,Кейт. Это самая трудная часть пути. Ты уже приближаешься к финишной прямой.После этого будет гораздо легче. Скоро ты начнешь тужиться.

Кейт снова резко заметалась, и слезы вперемешку с потомсбежали в спутанные волосы.

– Я не могу... Не могу... – Она поднатужилась, чтобывытолкнуть из себя эту боль, но ничего не получилось.

– Можешь, дорогая. Завой. Ну-ка, подышим вместе. – Исестра энергично задышала, крепко держа Кейт за руку. – Давай, Кейт, ну же... –Она увидела новый приступ боли на лице Кейт. – Ну... так.

Фелиция дрожала от страха. Может быть, в конце концов у Кейтполучится. Господи, как же это ужасно. Ну почему надо испытывать такой кошмар?Еще один стон и затем резкий порывистый крик снова прервали ее мысли и нежноемурлыканье сестры. Она больше не силах была выносить, как Кейт все это выдерживает;девочка всегда казалась такой хрупкой. Ни один ребенок на свете не стоит такихмук. Ни один мужчина. Ни один. Фелиция чувствовала, что слезы разъедают глаза,когда она подняла их к восходящему солнцу. Она больше не в силах была выноситьстраданий подруги. Бедняжка и без того много пережила, а теперь еще это! КогдаФелиция отвернулась от окна, ее глаза встретились с глазами медсестры, на этотраз более добрыми.

– Почему бы вам не выпить чашку кофе? Бар сейчасоткроется.

– Нет, спасибо, все в порядке. Я...

– Не беспокойтесь. У нас все идет хорошо. – Она былаправа; Кейт в самом деле выглядела немного лучше. Но в глазах затаилосьстрадание. Она снова начала бороться. Наверняка и не заметит, если Фелицияоставит ее ненадолго, так тяжело ей приходилось в эту минуту. Это был тяжелыйтруд в самом прямом смысле слова.

– Хорошо. Я скоро вернусь.

– Мы вас будем ждать.

Сестра одобрительно улыбнулась и продолжила дышать вместе сКейт. Впервые Фелиция подумала, каково бывает отцам, наблюдающим, как корчатсяв родовых муках их жены. Фелиция была уверена, что ей это не грозит. Она никогоне полюбит так сильно, чтобы пройти через подобный ужас, как Кейт любила Тома.

Эта мысль тревожила ее, когда она шла в бар. Но ей ужерасхотелось пить кофе. Единственное, чего она хотела всей душой, это чтобы всепоскорее кончилось. Потом можно пойти домой, принять горячий душ и лечь впостель. Много часов за рулем накануне и долгая бессонная ночь начали еедоставать.

– Как дела у миссис Харпер? – Толстая старшая сестра законторкой подняла глаза на Фелицию.

Это был очень маленький городок. Неужели, подумала Фелиция,женщина за конторкой всех знает по именам?

– Не знаю точно, по-моему, ужасно.

– У вас есть дети? – Фелиция отрицательно покачалаголовой. Смешно отвечать на такие вопросы незнакомому человеку. Женщинакивнула: – Она обо всем этом забудет через пару дней, поверьте. Еще немногопоговорит и забудет. И вы тоже.

– Может быть. – Фелиция немного постояла у конторки,как бы ожидая, что женщина скажет еще что-нибудь успокаивающее. Было приятнопросто поговорить с кем-нибудь, пусть совсем незнакомым. – Надеюсь, осталосьуже недолго.

– Может, да, может, нет. Трудно сказать. Это у неепервые роды? – Фелиция кивнула. Первые и, может быть, последние. Бедная Кейт...– Ну, не надо печалиться. Все будет хорошо. Увидите, как только родитсяребенок, она будет смеяться и плакать от радости, и позовет всех своих близких,чтобы поделиться опытом. – Лицо женщины заметно помрачнело, когда она спросилау Фелиции: – Она вдова, это правда?

– Да.

– Господи, какое горе. В такое время. Отчего же онумер?

– От несчастного случая. – Лицо Фелиции закрылось. Какдверь. Они и так достаточно поговорили. Хватит.

– Извините. – Сестра поняла и замолкла, а Фелиция ушлас деланной улыбкой на лице.

От кофе ей не стало легче. Она пробыла в баре всего пятьминут. Раньше могла просиживать часами, когда у нее выдавалось свободное время,но сейчас ей не хотелось оставлять Кейт ни на минуту. Одним глотком выпила кофеи подумала, не заказать ли еще тост, но потом решила, что это будет слишкомдолго. Кейт в муках, а она собирается есть.

От одной мысли о тосте ее затошнило. В ожидании чека онавдруг поймала себя на том, что думает о Томе. Интересно, Кейт тоже думает о немили ее волнует только боль? Том. Он должен был сейчас быть здесь, на ее месте.Невыносимо сознавать, что он никогда не увидит ребенка. А если увидит, то всеравно не поймет, что это его дитя. Даже не заглянув в просунутый ей под чашкучек, она оставила на столе две монеты и заторопилась к Кейт.

В коридоре она мельком увидела свое отражение в зеркале.Черный брючный костюм, в котором она приехала, помялся, будто его жеваликоровы, а тяжелый серебряный браслет докрасна натер запястье. Сколько еще этобудет продолжаться и как Кейт выдержит такие муки? Девочка трудилась с серединыночи, а сейчас уже восьмой час.

Открыв дверь, Фелиция заметила, что в атмосфере палатыпроизошли перемены. Лицо Кейт взмокло от пота. Голубая больничная рубашкаприлипла к телу, а рука с силой вцепившаяся в сестру, побелела. Но глазагорели, лицо ожило, изменился ритм ее движений: словно от агонизирующей рысиона перешла на полный галоп. Трудно было понять, уменьшились ли у нее боли, асестра не имела ни малейшей возможности что-либо объяснять Фелиции. Она в этовремя говорила Кейт об «очистительном дыхании» и отдавала распоряжения, какефрейтор на войне. Было похоже, что Кейт полностью подчиняется всем еекомандам. И тут Фелиция заметила, что сестра быстро нажала свободной рукой три разана кнопку.

Фелиция стояла рядом, ощущая полную свою бесполезность, непонимая, плохи или хороши дела, и, боясь навредить Кейт, задавала глупыевопросы. Но что-то все-таки изменилось. Все. В лице Кейт появился такой свет,какого она никогда ни у кого не видела. Это заставило Фелицию тоже включиться вработу, занять свое место в этих скачках, чтобы ощутить на своей груди лентупобеды после пересечения финишной линии. Кейт вышла на финишную прямую. Этоявственно ощущалось в атмосфере палаты. Кейт даже умудрилась дважды улыбнутьсяей в перерывах между схватками. Потом улыбка исчезла, но аура осталась.