В отряде зашептались. Вспомнив зловещее свечение накремлевских башнях, Артем понял, почему не только жрец боялся туда идти. — Все!— оборвал ропот Мельник. — Двигаемся вперед, времени нет. У них сегодня и точнозапретный день, в туннелях — никого. Неизвестно, когда он закончится, но намтогда туго придется. Поднимайте его! — Нет! Не ходите туда! Не надо! Я непойду! — старик, казалось, совсем обезумел.

Когда к нему подошел конвоир, жрец неуловимым змеинымдвижением вывернулся у него из рук, потом с притворной покорностью замер поднаведенными дулами автоматов, и вдруг коротко дернул связанными за спинойруками. — Ну и пропадайте! — торжествующий смех через несколько секундпревратился в захлебывающийся хрип, тело вывернула судорога, а изо рта обильнопошла пена.

Конвульсия свела мышцы его лица в безобразную маску, темболее ужасную, что провал рта на ней изгибался уголками кверху. Это была самаястрашная улыбка, которую Артему доводилось видеть в его жизни. — Готов, —резюмировал Мельник.

Он приблизился к упавшему на землю старику и, поддев его заспину носком ботинка, перевернул тело. Жесткий, словно окоченевший, труп тяжелоподдался и перекатился лицом вниз. Сначала Артем подумал, что сталкер сделалэто, чтобы не видеть лица мертвого, но потом понял настоящую причину. Своимфонарем Мельник освещал перетянутые проволокой запястья старика. В кулакеправой руки тот сжимал иглу, воткнутую в предплечье левой. Как жрец исхитрилсяэто сделать, где ядовитое жало было спрятано у него все это время, и почему онне воспользовался им раньше, Артем себе представить не мог. Он отвернулся оттела и закрыл ладонью глаза маленького Олега.

Отряд безмолвно застыл на месте. Хотя приказ выдвигаться былотдан, никто из бойцов не шелохнулся. Сталкер оценивающе оглядел их. Можно былолегко себе представить, что творилось у бойцов в голове: что же такое ждало ихв Кремле, впереди, если заложник предпочел покончить с собой, только чтобы неидти туда?

Не тратя времени на убеждения, Мельник шагнул к носилкам состонущим Антоном, нагнулся и взялся за одну из ручек. — Ульман! — позвал он.

После секундного колебания широкоплечий разведчик занялместо у второй ручки носилок. Подчиняясь неожиданному импульсу, Артем подошел кним и схватил заднюю ручку. Рядом с ним встал кто-то еще. Не говоря ни слова,сталкер распрямился, и они двинулись вперед. Остальные последовали за ними, иотряд снова образовал боевое построение. — Тут недалеко уже осталось, — тихосказал Мельник. — Пара сотен метров. Главное — переход на другую линию найти.Потом — до Маяковской. Что дальше — не знаю. Третьяка нет… Придумаемчто-нибудь. Теперь у нас одна дорога. Сворачивать нельзя.

Его слова про дорогу всколыхнули что-то в Артеме, он сновавспомнил про свой путь. Задумавшись, он не сразу осознал, о чем говорил Мельникдо этого. Но как только слова сталкера про погибшего Третьяка дошли до занятогодругим сознания, он встрепенулся и громко прошептал ему: — Антон… Раненый… онведь в РВСН служил… Он ведь ракетчик! Значит, мы еще сможем! Сможем?

Мельник недоверчиво оглянулся через плечо, потом посмотрелна распростертого на носилках командира дозора. Тот, кажется, был совсем плох.Паралич у Антона уже давно прошел, но теперь его терзал горячечный бред. Стонысменились обрывками фраз, неясными, но яростными приказами, отчаянной мольбой,всхлипыванием и бормотанием. И чем ближе они подходили к Кремлю, тем громчеделались выкрики раненого, тем напряженнее он выгибался на носилках. — Ясказал! Не спорить! Они идут… Ложись! Трусы… Но как же… как же с остальными?!Никто не сможет там, никто! — доказывал Антон своим товарищам, которых виделтолько он один.

Его лоб покрылся испариной, и Олег, бежавший рядом сносилками, воспользовался короткой заминкой, пока бойцы меняли руку, ипромокнул отцу лоб тряпкой. Мельник посветил на командира дозора, словнопытаясь понять, сумеет ли тот еще прийти в себя. Стало видно, как тотстискивает зубы, как беспокойно мечутся под веками глазные яблоки. Кулаки егобыли сжаты, а тело рвалось то в одну, то в другую сторону. Брезентовые ремни недавали Антону вывалиться, но нести его становилось все сложнее.

Еще через полсотни метров Мельник поднял ладонь вверх иотряд снова остановился. На полу белел грубо намалеванный знак: привычная ужеизвилистая линия упиралась утолщением головы в жирную красную черту, отсекавшуюлежащий впереди туннель. Ульман присвистнул. — Загорелся красный свет, говорит— дороги нет, — нервно засмеялся кто-то сзади. — Это червякам, нас не касается,— отрезал сталкер. — Вперед!