Он должен был только протянуть руку навстречу поданной емуладони — пусть страшной, пусть непривычной, обтянутой лоснящейся черной кожей —но несомненно дружеской. И тогда дверь откроется. И все будет по-другому. Передего мысленным взором распахнулись необозримые новые горизонты, прекрасные ивеличественные. Сердце заполнила радость и решимость, и была только капелькараскаяния в том, что он не мог понять всего этого раньше, что он гнал от себядрузей и братьев, тянущихся к нему, так рассчитывающих на его помощь, егоподдержку, потому что только он один во всем мире может это сделать.

Он взялся за ручку двери и потянул ее вниз.

Сердца тысяч черных далеко внизу вспыхнули радостью инадеждой.

Тьма перед глазами рассеялась и, приникнув к биноклю, онувидел, что сотни черных фигурок на далекой земле замерли на местах. Емупоказалось, что все они сейчас смотрят на него, не веря, что столь долгоожидаемое чудо свершилось, и конец бессмысленной братоубийственной враждеположен.

В эту секунду первая ракета молниеносно прочертилаогненно-дымный след в небе и ударила в самый центр городища. И сразу за нейалеющий небосклон располосовали еще три таких же метеора.

Артем рванулся назад, надеясь, что залп еще можноостановить, приказать, объяснить… Но тут же сник, понимая, что все ужепроизошло.

Оранжевое пламя захлестнуло «муравейник», вверх взметнулосьсмоляное облако, новые взрывы окружили его со всех сторон, и он сдулся, рухнул,испустив усталый предсмертный стон, потом его заволокло густым дымом горящеголеса и плоти. А с неба все падали и падали новые ракеты, и этот гибельный дождьпродолжался секунду за секундой, и каждая смерть, которую он нес, отдаваласьтоскливой болью в душе Артема.

Он отчаянно пытался нащупать в своем сознании хотя бы следтого присутствия, которое только что так приятно наполняло и согревало его,которое обещало спасение ему и всему человечеству, которое давало ему смысл… Ноот него ничего не оставалось. Его сознание было как заброшенный туннель метро, гдесовершенную пустоту не дает разглядеть только стоящая в нем кромешная тьма. ИАртем четко, остро почувствовал, что уже никогда за отведенное ему время там невозникнет тот свет, которым он сможет озарить свою жизнь и найти в ней дорогу.

— Как мы славно их взгрели, а? Будут знать, как к нам смечом! — потирал руки Ульман. — А, Артем? Артем!

Весь Ботанический сад, а заодно и ВДНХ превратились в однострашное огненное месиво, огромные клубы жирного черного дыма ленивоподнимались в осеннее небо, и багровое зарево чудовищного пожара мешалось снежными лучами восходящего солнца.

Артему стало невыносимо душно и тесно. Он взялся запротивогаз, сорвал его и жадно, полной грудью вдохнул горький холодный воздух.Потом вытер выступившие слезы и, не обращая внимания на окрики, стал спускатьсяпо лестнице вниз.

Он возвращался в метро.

Домой.