с ним в больницу. Уже стемнело, а окна у Ждановых еще долго тревожно светились. 11.40 зашли Нора и Миша, оставил их с Алей на веранде — пошел спать.

27 июля.

Воскресенье. Опять Кисаня проснулась здоровая, «позавтракала» и исчезла. Вернулась же неизвестно откуда около часа дня совершенным инвалидом, почти не владеет задними лапками, кровит. Пока ее не было, Аля убирала комнаты. Ну и когда вернулась, ясно что было… День палящий, давящий. Ползут мутные, низкие, бесформенные облака. Барометр все на хорошей погоде?! В 2 часа пообедали втроем с Копом и на веранду. В 2.40 зашуршал дождичек, зачастил, стал гуще и, ровно и сильно нарастая, полил отвесным ливнем. Грохнул сухой, короткий удар грома. Слепо блеснула молния. Долгий раскат, нарастая, оборвался трескучим ударом совсем над головой… Разлился по простору неба гулкими перекатами. Каждый удар — все дальше, все реже, позже (после молнии) мягче и просторнее. Ливень был недолгим: минут 20–30, но хорошо промочил зелень и омыл травы и деревья.

Пришла, еле-еле шевелясь, Кисаня. Усадили ее на подоконник на чистый, освеженный воздух. Так она плоха на этот раз, что не чаем и увидеть ее выздоровевшей…

С Фирой окончательная беда: заявила Копу, что в таком виде не может идти на работу, сознание чего доводит ее до полного отчаяния, — мертвый круг. Посоветовал Копу перевести ее на бюллетень и тем насильно вывести ее из тупика.

Вечером Коп с Муськой возят дрова в сарай. Аля и пришедшая после отъезда Мишки Нора тоже повозили тачечки с дровами. Я, сидя на веранде, почитал великого Бунина. Вечером Нора у нас пьет чай (с головной болью). Вспоминали книгу «Сто лет одиночества», а потом вновь, как когда-то, утешительно усладились воспоминаниями о балете. Сидим на веранде. После грозы небо не очистилось, и вечер наступил затученный, темный, затаенный.

28 июля.

Понедельник. День Владимира. Как и предсказывал барометр, утро безоблачное, жаркое. После завтрака Аля пасет Кисаню в сосняке. Снес ей туда гамак и сам там водрузился. Кисане много лучше: побродила, улеглась в тени. В 11 пошел в церковь. Господь послал удачу: подошел к церкви в тот момент, когда начал выходить крестный ход. Очень много людей вокруг крыльца, в том числе Пигулевские. Вновь, как и прошлый раз, несколько капель святой воды и мне оросили голову и лицо. Морем прошел до маяка и посидел на скамейке над обрывом, где в субботу были с Алей. Дует плотный, порывистый, но, как ни странно, теплый ветерок с северо-востока. Людей сравнительно немного: и все больше не у воды, а у скамеечек (особенно титястые и брюхастые). На обратном пути встретил Копа с Муськой. Домой мимо «межколхозного» санатория, новой кухни Петра Васильевича, мимо далеких и близких «воспоминательных» мест (Федин), по «Бродвею» и за аптекой, — первым парком, мимо Кургауза — по Лесной. Стало очень жарко. Солнце печет вовсю. Шел тихо и бережно. К 2-м дома. Обед. В спальной повешен тюль на большом окне. Дрема. С Аленой, Кисаней, которая значительно бодрее, и Норой — вкруг гамака, в «соснах». Кисаня погуляла, сделала все дела и расположилась принять участие в беседе и подремать. Ненадолго «ввалилась» Муська со Стаськой, и Кисаня, не вынося их галдежа, брезгливо отошла от Али и Норы и улеглась около меня, как овчарка, положив головушку на белую туфельку передней лапки. Я записывал дни.

Ветер стал крепчать, налетать порывами, нагнал тучи, и мы все смылись домой. Упало несколько капель дождя, посвежело. Тучи ушли, оставив в бледно-голубом небе легкую прозрачную дымку. (В церкви: еще и еще об избавлении от лукавого: если и бываю обижен сейчас измученной Алей, то первым обидчиком ведь был я, да еще каким и еще как!!! Не забывать этого никогда!)

Дописал дни на веранде. Кисаня на окне. Приехали Коп и Фира, оформившие бюллетень Фиры. Сижу на веранде с Буниным. К вечеру опять нахмурилось. Аля постукивает в комнате, пытается накачать велосипед. Пошел помочь, но безуспешно.

Нежданное появление Эстрина, не то с почтением, не то с расчетом попасть к Копелю (с пальцем). Свел их. Коп повезет его завтра «на грязи». Прошел тихий дождик. Рано потемнело, все разошлись по углам, задернул дома шторы, зажег свет. Сижу на диване с Буниным. Уютно, тихо, светло. Проем двери на веранду чернеет совсем по-осеннему.

29 июля.

Вторник. В 10 часов Пигулевский, Эстрин с Копом уехали в лечебницу. Солнце. Очень холодный ветер. Плывут кучевые облака. Потом сидели с Алей и Копом и неким Борисом (очередным Коновым дружком, чинившим Копу велосипед) на крыльце, беседовали о лодках, моторках.

В 2 часа закусили и с Алей пошли в «центр» покупать ей ремешок для часов. Кроме ремешка «оторвали» яиц в ларьке, эмалированное ведро (редкость), писчую бумагу, конверты, трубку Копу (в нашем газетном киоске на Айе), подсвечник…

Заходили к Синёвым, к славной, милой Наденьке (Антонины Васильевны и Александра Петровича не было), на их участок, разгромленный строителями соседнего «начальственного» коттеджа… Сел на ступеньки. До чего же хорошо! Близкое все! Свое! На обратном пути — долгонько в парке у пруда. Знакомство с мальчиком Юрой, каких уже сейчас нет: нежный, воспитанный, синеглазый, взахлеб упоенно рассказывающий о насекомых, под мышкой книжка о бабочках. «Сколько тебе лет?» Твердо: «Семь». — «Тебе надо сачок». Так же твердо: «Будет!»

30 июля.

Среда. Безоблачно. Жарко. Утром опять Норка. Мыла посуду. Алена готовит обед. (О Людвиковской). Коп усиленно тянет на реку. Сел на веранде готовить снасточку для «дорожки» на плавучую блесну. Решили ехать всем на двух лодках. Но идти никуда не хочется.

До обеда с Алей в сосняке пасли Кисаню. «Нападение» ее на старую черную овчарку, скромно уступившую поле боя. Коп около раскладушки под кленом — около Стаськи. После обеда глубокий сон на диване. Встал, надо идти на реку: Коп ждет. Но отказался. Поднялся сильный ветер, и очень неважно себя чувствую: все сидел бы да сидел (желудок нет-нет да скулит, голова, рецидив на ягодице, вялость, а главное, полная нескоординированность в душе… Ни намека на осмысление всего текущего… качусь изо дня в день… И все курю, хоть и чувствую каждую минуту губительность этого).

В итоге все дамы ушли на пляж, Коп на велосипеде тоже уехал к ним, а я забрал записную книжку и пошел в сосняк, где опять Аля сидела с Кисаней. Аля надумала попробовать велосипед. После первой пробы вернулась неудовлетворенная: машина не «берет» песок. Сейчас (5.30) ушла во «2-й» заезд. В