У Пигулевских — под березой, потчевание в кухоньке кофеем, рюмочкой, фарфоровая коробочка Зое Ивановне (от Али): о процедурах, о летней нагрузке Зои Ивановны… Туча скворцов среди лип на лужайке. Усадебная прелесть участка и деревянного домика. Аля у Синёвых и Пигулевских. «Божьи люди». Домой по Партизани. Духота асфальта. Заболел Стасик: миокардит (!!!). В 6 часов с Фирой и Копом в Нарву (3-й сеанс рентгена). Аля занимается на блок-флейтах. Умиление Фиры и Копа, да и мое тоже, чистотой звуков и Алиного дела.

В 9-м часу Гликманы. Копель. Сумерки. Таисе Дмитриевне нехорошо с сердцем. Аля отлучается, как в прошлый раз. Напряженность, которую Гликман сразу ощутил. Сидим с ним в комнате. Т. Дм. затихла в темной спальной. В 11-м часу (!) явление <…> Норы и Миши, как всегда, сидели допоздна… Аля «загоняет стадо», покусывает меня за то, что пропустил Тишку…

7 августа.

Четверг. Нездоров. Видимо, немного продуло сквозняками… Как всегда в таких случаях, слезы подступают, аморфность, безнадежность. (Аля на раскладушке на веранде с Солоухиным).

Долго спал после завтрака и обеда. Часов в 5 Аля уехала на велосипеде к Анне Максимовне (сообщить о прибытии «плоскодонки» [Ирины Уразовой]). Собрался с духом, сел с батюшкиной книжечкой. Постепенно стало так, как надо; и как боялся, что не будет. Бог послал просветление и трепет Благодати, вопреки всему, что во мне было все это время… Аля приехала, как всегда, счастливая своей машинкой. У Волчонков опять беда: ангина у Фиры. Температура 38,6. Это третье несчастье у них. Коп ходит потемневший, похудевший. К счастью, здесь умная и спокойная мать Боба — Наталья Васильевна, которая неотлучна при Стаське и вместе с тем блюдет хозяйство. После завтрака, прежде чем лечь спать, посидел с ней и с затихшим от нездоровья Стасиком под кленом. Стало жалко маленького человечка. Приехал и муж Нат. Вас., отец Боба, человек замечательный и утешительный.

Вечером заходила Лиля Людвиковская со своими девочками. Восторгалась нашим домом, всем, что в нем, и Алей, создавшей его.

8 августа.

Пятница. Все то же солнце, все та же жара. Начинаем тяготиться. Но Копель вчера справедливо заметил: «Много ли таких дней осталось?» Ох как понимаю это… Встали поздновато. После завтрака Аля сбегала за молоком и пошла к Норе. Я записал дни. (Что-то еле-еле пишется…) Сейчас 1 час дня. Очередной полдень минует. Коп просит Алю сделать Фире компресс. Пошел за ней к Норе. Остался побеседовать. Сидим на скамейке Ефима… (воспоминания о пути в 43 г. в Пустошку, о гейшах, о моих «официальных» выступлениях — Осака).

Дома — на веранде у окошка с Солоухиным. Теплынь-перетеплынь. И тихо сегодня, ветерок только иногда шелестит листвой клена… Алин, для всех с Мишей и Норой, лукулловский обед: очередная лососевая уха. Дрема. На веранде копошится Алена: разбирает, сушит холодильник. Я — «у себя», с книжечкой о. Александра.

9 августа.

Суббота. День св. Пантелеймона. 10.30 — в церкви. («Так хорошо вдруг стало»… Видно, милость: не «в суд» и не «в осуждение» мое предстоящее…) В уголке клироса оба: отпущение. Батино: «…от недостоинства моего…» Матушка нездорова. Туда и обратно мимо Кургауза и по Нурмэ. После обеда Аля устроилась спать на веранде. Я — у себя. Около 6-ти Анна Максимовна с Иришкой. Копель начал «стрекотать» на газоне. Чаепитие: Дульцинея тут же, Копел, наконец, Мишка и Норка со своими «арабесками» из-за косяка двери. Не выдержал — ушел к Фире, уговорить ее полоскать горло. (Вечера холодеют.)

10 августа.

Воскресенье. Вдвоем с Алей по «святым местам» прошлого, уходящего, еще живого: к Гордзевич, к Вере Александровне (отрадно до слез!). Потом — к Гликманам. (Тая с пляжа; коньяк.) На уходе от них — ВЕСТЬ О СМЕРТИ ШОСТАКОВИЧА. Дома у нас уже знают: звонил Радчик (Дом композиторов). Умер вчера, в 7.30 вечера (началось в 5.15).

11 августа.

Понедельник. День «проблемы» отъезда в Москву, телефонные переговоры с Радником и Кауфманом. Сборы…

12 августа.

Вторник. Болотин с машиной. В 4 часа в Ленинграде. Ирина с нами. Обед: болотинский судак «по-польски». Отрада чистой, прибранной квартиры. Черный костюм. В 11 Володя; с ним на «стрелу».

13 августа.

Среда. Встречает неожиданно родной Женя [муж Галины Шостакович]. Гостиница «Россия». Завтрак (икра!). День и обед с Золотовым. В 6 часов на дачу к Ирине. Огромный стол, сковородка макарон на всех. С Ириной вдвоем в спальной, ее рассказ о болезни и конце. «Бедный мальчик — какую муку принял». (Бой за Восьмой квартет и Четырнадцатую симфонию.) Домой с Левитиными.

14 августа.

Четверг. 10.30 — в Большом зале Консерватории (пропуск на машине; милиция). Вдвоем с Алей идем через весь зал к «близким и родным». Черный гроб. (Сначала нос Мити: птичка подбитая; потом подбородок и руки — руки деревянных распятий; в конце — Величие Предстояния и Растворения.)

Шестая симфония: мы с Алей вместе звучим; Восьмая симфония, 4-я часть. Вынос около 3-х. Шествие автобусов и машин. Прощание. Гвозди в крышку, могильщик — красавец-убийца. «Убранная» яма. Издевательство над венками. Холод. Либерман — листки. Неотлучный Андрей. Гимн… Часов в 5.30 у Ирины на даче. Все промерзли, голодны. Обилие еды, водки. Мы с Холодилиным. Моя «выдача» Петрову (в состоянии беспамятства…) С Левитиными домой.

15 августа.

Пятница. Поздно встали. К 2-м часам к Левитиным на обед. Наташа (!), Левитин, рыдающий, просит сыграть симфониетту! В 5 часов — дома. В 5.30 — Андрей. Он и Володя провожают. Поезд на Таллин, в 7.20. Небо светлеет, но все еще очень холодно. Международный вагон, цветы, чашечки, проводница эстонка.

16 августа.

Суббота. Ночью в купе мороз. Прибыли в Нарву около 6-ти. Неожиданно трогательная встреча Копа «на Сергее Кротове». Небо светлое. Благость воздуха. Дома — почивающая на диване «Диана в ситцах». Темно. Спертый дух… Кисаня здоровается. Завтрак. Сон. Аля засела за шитье очередных Мишкиных штанов. Проглянуло солнце. Почитываю Солоухина. Холодно. Аля вечером затопила.

17 августа.

Воскресенье. Вдвоем к Анне Максимовне. На углу навстречу Ирина, вместе к ним. С юго-запада — чернота. Дождь. Отвесный ливень. Сидим на веранде. Арбуз, шампанское. Сосны в ливне. Безмолвие. Домой с зонтиками по лужам, намокли по пояс.

18 августа.

Понедельник. Нездоровится: полупростужен (сердце — бурдюк, налитый слезами). С усилием читаю Солоухина (кроме всего — призраки партитур). Около 6-ти Коп с Виктором Ивановичем. Сидим на веранде: болтовня, коньяк, зябну. У Али