Но строгонравная Жюстина, которая никогда не участвовала вподобных мерзостях, если ее к тому не принуждали, удалилась, вздыхая и думаяпро себя: «Великий Боже, до чего может дойти человек, попавший в рабство своимстрастям! Даже в нубийских лесах вряд ли есть звери, более жестокие». Она,опечаленная, возвратилась к хозяйке сообщить о ничтожных результатахпереговоров, которые она считала своим непременным долгом предпринять, каквдруг одна из служанок пришла сказать, что ее требует к себе господин деЖернанд.

— Жюстина, — начал мрачный владелец замка, —почему ты не предупредила меня, что в доме творится неладное?

— Я вас не понимаю, сударь.

— Ну, так я тебе объясню, — сказал Жернанд, неизменяя выражения на каменном лице. — Дело в том, что Доротея без ума отмоей жены и только что просила позволения провести нынче же утром несколькочасов в обществе графини. Я дал согласие, но хочу увидеть эту сцену. Тыспрячешь меня в кабинете, который находится за той стеной, возле которой стоитоттоманка графини, чтобы я мог через тайное окошко посмотреть, что будеттворить с моей целомудренной супругой эта мерзкая лесбиянка.

— Выходит, вы уже не раз пользовались таким способом?

— Еще бы! Я делаю это каждый день: я прячусь там же,чтобы послушать, как жалуется на меня графиня, и получить от этогоудовольствие.

Наша героиня, которая на этот раз благоразумно решила неперечить, зашла с Жернандом в указанную комнату, а ничего не подозревавшаяДоротея отправилась к мадам де Жернанд, которую очень удивил этот визит.

Мадам д'Эстерваль, властная, высокомерная, не менеежестокая, чем ее супруг, и получившая полную свободу действий, как и следовалоожидать, не стала церемониться и разыгрывать из себя влюбленную. Еесопровождала одна из старых служанок, имевшая задание заставить несчастнуюхозяйку дома сделать все, что потребует от нее эта современная Мессалина. Осопротивлении не могло быть и речи: измученная уже жертва моглапротивопоставить наглости только свои слезы и свои прелести. Невозможнопредставить себе ярость мадам д'Эстерваль, и трудно описать ее безумноеповедение. Забыв совершенно о своей женской сущности, гордая лесбиянка безмалейшего стыда вытворяла все, чему предаются сладострастные мужчины: это былауже не Сафо в объятиях Дамофилы — то был Нерон, истязающий Тигеллина. Всемужские извращения, все мужские страсти, все мыслимые пороки самого жестокогосладострастия мужчин сосредоточились в этом вместилище мерзости иразвращенности; не осталось ничего, чего бы она не употребила, чтобы утолитьсвою противоестественную похоть, и эта сцена измучила бедную хозяйку Жюстинытак, как никогда не терзал ее жестокий супруг.

— Ух ты, черт меня побери, — бормотал Жернанд, всекрепче прижимая лицо Жюстины к своим чреслам, — как это восхитительно, яникогда не видел ничего, столь возбуждающего. Как мне нравится Доротея в пылуярости, будь у меня такая жена, я бы ни за что не сделал ее своей жертвой…Соси, соси сильнее, Жюстина! Пусть моя сперма брызнет одновременно с сокамиэтой блудницы.

Но желания графа, слишком возбужденного, чтобыудовлетвориться так и не нашли выхода, а мадам д'Эстерваль насытилась, преждечем дошел до кульминации тайный соглядатай ее забав. Утолив предмет своегонаслаждения, она бросила на него презрительный взгляд, она осыпала егооскорблениями и несколько раз повторила, что граф слишком милосерден, неуничтожив жену до сих пор; под конец она снова осквернила прелести, которыесовсем недавно опьяняли ее, жестоко избив несчастную женщину, и вышла, заявив,что даст ее супругу совет как можно скорее принять самые решительные меры вотношении столь презренной жены.

Как только Доротея покинула комнату мадам Жернанд, тудавошли хозяин и Жюстина; сделав вид, будто застал жену врасплох, граф обрушил нанесчастную всевозможные оскорбления и угрозы. Та защищалась, как могла.

— Эту женщину привела одна из ваших служанок, —говорила, обливаясь слезами, графиня, — она сказала, что вы разрешили, и яне могла противиться…

Но Жернанд, который искал только повод для того, чтобыпотешить свою насквозь порочную душу, незамедлительно приговорил жену ккровопусканию и, подогретый предварительными эпизодами, в одно мгновение сделалнадрезы на руках и на нижних губках. На этот раз он обошелся без мужчин — емубыло достаточно Жюстины, и несчастная девушка выдохлась, лаская его. Жесткоеживотное умело контролировало свою сперму, и она вырвалась наружу, только когдаего жена потеряла сознание; этот сеанс был одним из самых чудовищных ижестоких, какие видела Жюстина.

Не успел распутник вернуться к себе, как во дворе послышалсяшум подъехавших экипажей. Это были господин де Верней и его семейство. Господинде Жернанд тотчас сообщил об этом своей супруге. Но в каком состоянии — осправедливое небо! — пребывала она, когда узнала об этой катастрофе!Одновременно Жюстину предупредили, чтобы она шла встречать гостей.

Портреты новых персонажей. — Необычайные оргии

Первой въехала немецкая дорожная карета, запряженнаяшестеркой лошадей, в которой находились господин и госпожа де Верней, Сесилия иВиктор, за ней следовала большая коляска, доставившая очень красивую женщинулет сорока, ее дочь, восхитительное двадцатидвухлетнее создание, и еще двухдетей этой женщины в возрасти десяти и семи лет, рожденных от главы семейства.Мальчика звали Лили, девочку Роза, и не было, наверное, на свете детей краше,чем эта парочка. Два оставшихся места занимали двое молодых людей — двадцати идвадцати одного года, — сложенные как Геркулес и красивые как Амур, онибыли камердинерами господина де Верней.

Дамы и дети сразу удалились в отведенные им комнаты, Жернандпредставил Вернею д'Эстерваля и Брессака.

— Это наш очаровательный племянник, с которым ты еще незнаком, — сказал брату Жернанд. — Обнимитесь, друзья мои: когда людитак похожи друг на друга, можно обойтись без церемоний. А этот любезныйгосподин, — указал Жернанд на д'Эстерваля, — друг моего племянника.Это человек, в чьем доме я не советовал бы тебе останавливаться на ночлег, таккак он убивает всех, кто к нему попадает… Ну ладно, ты доволен обществом,которое я тебе дарю?

— Я восхищен, — сказал Верней, обнимаяд'Эстерваля, который не замедлил представить гостю свою жену и прибавил, чтота, кто имеет честь приветствовать его, хотя и принадлежит к презренному полу,но обладает всеми злодейскими качествами мужчин.

— Вот это мне и нужно, друзья, — снова восхитилсяВерней, — я вижу, что в таком обществе мы проведем несколько приятныхдней.

Тут появились четверо ганимедов и осведомились, не требуютсяли господину де Вернею их услуги.

— Разумеется, — оживился Верней, — поездкаменя возбудила, уже два часа, как мой член торчит, как у дьявола.Поглядите, — продолжал он, выкладывая на стол инструмент устрашающихпропорций. — Я иду за вами, дети мои, а эти господа, надеюсь, не обидятся,если я пролью немного спермы, прежде чем получше познакомлюсь с ними.