Любить корабль было смешнее, чем заниматься сексом сживотным. Официально никто и никогда не употреблял слово «любовь», описываяотношения капитана и корабля. Говорилось «эмпатия», говорилось «эмоциональныйконтакт».

Неофициальную правду знали все.

В этом была и притягательная сила, и едкая горечькапитанской должности. Покинуть свой корабль – все равно что бросить любимую.Да, отношения могли ослабнуть, могла стереться их яркость. Капитан мог пожелатьпокинуть корабль, так же, как корабль мог не принять капитана. Были такие, ктоменял корабли с легкостью Дон Жуана. Были и корабли, не принимающие никого, неидущие на «эмоциональный контакт».

И все-таки быть капитаном – это значило слишком многое. Раноили поздно понимание настигало любого, кто командовал «контакт», откинувшись вкапитанском ложементе.

Сейчас этот миг пришел для Алекса.

Радужная паутина коснулась его – робко, трепетно, осторожно…

Алекс ждал, столь же бесплотный сейчас, распростертый вчерной пустоте, открытый настежь.

– Полюби меня…

И теплая радуга омыла его.

Ноги слегка дрожали. Алекс поднялся с ложемента, мягкоподтолкнувшего его в спину – так, как нравилось Алексу.

Все изменилось.

Мир обрел смысл. Единственный и неповторимый.

Интересно, неужели те, кто любит людей, способны испытыватьчто-то подобное?

Вряд ли.

– Спасибо… – прошептал он.

Теперь это был его корабль. Он мог взлететь с другимпилотом, мог подчиниться командам диспетчера космопорта или военного патруля.

Но лишь если Алекс не прикажет обратного.

Хотя слово «приказ» тут не годилось. Не приказ и не просьба.Желание, быть может…

– Я вернусь завтра утром, – сказал Алекс. – Приготовь каюту.И еще две… нет, три, на всякий случай.

– Каюты расконсервированы, – сообщила сервисная служба.

– Хорошо. До завтра.

На этот раз ответа не было. Слова Алекса адресовались тому,что не умело говорить.

– Суси, господин?

Официантка остановилась возле Алекса. Прозрачнаятележка-аквариум парила у ее плеча. Алекс чуть приподнялся, разглядываяемкость.

– Да.

– Традиционный или поджаренный?

– Жареный. – Алекс не стал уточнять, что это не любовь к местнойкулинарии, а вколоченная в пилотской школе привычка подвергать хотя быминимальной термальной обработке любой неземной белок. – Большую порцию… изправого нижнего угла, прямо со дна.

– У дна криль уже уснул, – смутилась девушка. Подняластеклянный черпак-сито. Тележка услужливо опустилась, выдвинула панели сформами, прессом, печью. – Я могу сделать несколько проходов по поверхности…

– Нет, нет. Именно со дна, – уточнил Алекс, глядя намерцающие радужные точки в аквариуме. – Когда криль слегка засыпает, вкусстановится острее. И двойные специи.

– Хорошо. – Официантке явно понравился заказ. Алекс смотрел,как она щедро вычерпывает со дна аквариума полуживой криль, ловко вываливает вформу, замешивает с семью положенными специями, сдавливает массу маленькимручным прессом, ловко нарезает на полоски и кидает на раскаленную каменнуюпластину.

– Только до конца не прожаривайте, – торопливо уточнилАлекс. – Чуть-чуть, чтобы начал похрустывать хитин.

Через минуту на его тарелке уже лежала порция суси.Изумительного, свежего, исходящего горячим ароматным паром. Как нипоразительно, но океаны на Ртутном Донце оставались практическинезагрязненными, и морская пища была натуральной. Алекс не спорил с тем, чтосинтетический белок куда дешевле, полезнее и безопаснее природного. Но одной изтрадиций пилотов было подчеркнутое предпочтение натуральной пище.

К тому же она действительно нравилась Алексу. Он был глубокоблагодарен родителям, что те не включили в параметры его специализациимодернизированную пищеварительную систему. Конечно, лишнее место, лишнее времяна питание, лишние потери энергии на переваривание пищи… но всю жизнь естьбелково-протеиновые продукты по «Мак-Робинсам»?

Нет уж…

Он полил суси светлым соевым соусом, попробовал…Изумительно. Магуро-суси еще не подали, но японский ресторанчик космопортаоказался столь недурен, что Алекс ожидал от блюда только хорошего. Конечно,судя по цене, магуро-суси был из клонированного тунцового мяса, растущего вбаке где-нибудь на кухне. Но все-таки не чистые протеины с химическимиароматизаторами и вкусовыми добавками…

Когда официант сменил блюда, Алекс был уже вполне сыт идоволен жизнью. Он попросил у официанта телефон, чем вызвал удивленный взгляд:чересчур разнообразную одежду Алекс уже сменил на стандартную форму капитана снашивками мастер-пилота, но взять с корабля коммуникатор попросту забыл.Все-таки слияние даром не проходит… возбуждение, причудливо перемешанное срасслабленностью, еще не отпустило его.

Он набрал номер гостиничного экрана. Ким ответила почтисразу. Экранчик чужого телефона был слишком мелким, да и гостиничная техника неотличалась совершенством. Но все-таки можно было разглядеть, что лицо девочкиспокойно.

– Все в порядке?

– Угу. – Она шмыгнула носом. – Я тренируюсь.

– Что?

– Мышцы разрабатываю. То, что я не устаю, – нормально?

– Пожалуй, да. Только не переусердствуй.

Несколько секунд они молчали.

– Ты придешь? – спросила девочка наконец.

– Да. А ты дождешься?

Улыбка была едва заметной, а может быть, просто почудиласьАлексу.

– Посмотрим. Наверное.

– Отдохни, не загоняй себя, – сказал Алекс. Отключил связь,протянул телефон отошедшему было из деликатности официанту.

Жалко, что длинные рукава формы не позволяют увидеть Беса.Прорезать, что ли, окошечко в темно-синей ткани? И заклеить прозрачнымпластиком… Вот смеху будет у экипажа… когда у него появится экипаж.

Собственно говоря, экипаж и был той причиной, по которой Алекспока оставался на территории космопорта. В тех нечастых случаях, когда подборэкипажа поручали капитану, имелось два пути. Первый – официальнорекомендованный поиск в компьютерной сети. Пользовались им нечасто. Второй –«методом личного собеседования» – предпочитал каждый здравомыслящий человек.Вот как раз для этой цели и использовались портовые питейные заведения.