— Страдаешь небось, как всегда! — Громовой голос оторвал егоот размышлений. Волшебник подскочил:

— Темный Конь? Я не ждал тебя так рано!

— Ха-ха-ха! — заржал Конь. — Врешь. Я тебя слишком хорошознаю. Ты ожидаешь всего.

— Пожалуй, — кивнул Симон. — Больше, чем прочие.

Конь подошел поближе. Даром что выглядел он в комнате приего-то размерах просто кошмарно, ни одну вещицу он не уронил и не повредил.Конь прекрасно контролировал себя.

— Смею тебе доложить, что юный Бедлам преуспел — освободилЛеди с помощью Рогатого Клинка. Все как ты предсказал. Несомненно, все это тебеизвестно и без меня.

— Трудности были?

— Что — с драконихами? Больше они никого не соблазнят.

— С потоком энергии. Сам знаешь, сколько Леди прождала.

Конь фыркнул:

— Я впитал все! Свободный выброс силы — тоже мне проблема.Если бы я этого не сделал… Ха! Зачем воображать несчастья, которые неслучились? А этой двоице теперь нужно только одно: отдохнуть.

Волшебник молчал. Вместо ответа он взял Яйцо и протянулсвоему потустороннему приятелю. Конь сердито мотнул головой и уставил на магасердитые голубые глаза. Любой другой отшатнулся бы под этим взглядом, но неСимон.

— Смотри.

— Ты же знаешь, что это бесполезно! Яйцо мне ничего непокажет. Один туман.

— Смотри. Попробуй.

Что-то в голосе колдуна заставило Коня повиноваться. Малокто мог бы похвастаться таким. Но Конь хорошо знал, кто на самом деле передним. Симон был вне его власти, его судьба пребывала в других руках. Может,потому он и звал Симона другом. Целую Вечность быть одному…

Почти человеческий вздох:

— Попытаюсь.

Темный Конь уставился в Ялаково Яйцо. Симон тоже не отрывалот него взгляда. Туман в Яйце закружился, забился, словно порождение Хаоса вцепях, тьма все сгущалась. Мгла развеялась, уступив место пустоте. Такой, чтомогла затянуть даже Темного Коня.

— Хватит! Хватит! — вскрикнул Конь отшатываясь.

— Что это было? — требовательно спросил Симон. Казалось, онждет даже не ответа — подтверждения того, что знал и сам.

Взгляд Коня снова остановился на нем.

— Туда даже мы не можем войти. Туда посылал я многих имногих. Не возвращался оттуда никто.

Расплывчатые черты Симона ужесточились.

— Тогда что это значит? Я не Грифон — я полагаю и верю, чтолюбая картинка в Яйце имеет смысл.

— Может… Но ты можешь и ошибаться.

— Нет. В этом есть смысл, я чувствую. Это связано с Кейбом.Если бы я снова увидел…

— Я больше через это не пройду!

— Я и не прошу тебя. — Маг повесил голову.

— Леди скоро проснется. — Конь решил сменить тему. — Я нерискну возвращаться — могу сцепиться с ней. Она меня, конечно, не убьет, нонадолго изгнать вполне может.

— И тот факт, что тебя прислал я, только ухудшит дело.

— Тебе, — кивнул Конь, — пришлось бы принять кое-что похужеизгнания.

Облик под капюшоном изменился. Теперь это было молодое лицос глазами, казавшимися вечными.

— Я с этим уже сталкивался. Мне не страшна ее ненависть.

Повисло тяжкое молчание. Темный Конь вдруг ощутил себя почтисмертным. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это ощущение.

— Я возвращаюсь к Бедламу и Леди.

— Счастливого пути, друг.

Темный Конь хотел было рассмеяться — и оборвал сам себя. Сревом открылся Путь, Которым Смертные Проходят Лишь Однажды, — и он исчез. Лишьнесколько звуков донеслось из черного провала — их Симон уже знал. «Проклятыедуши» — так он сам их называл.

Тот, что называл себя Симоном, сидел, погрузившись враздумья, и поглаживая Ялаково Яйцо.

Контакт прервался.

Он снова был в усадьбе. Страшная птица летела прочь, злобновереща. Было темно — и все же присутствовал какой-то свет. Внутренний свет.

— Проснись! Искатель попытается снова!

Кейб моргнул. Что происходит? Что случилось с его памятью?Почему вся его жизнь помнится так хорошо — и так отчужденно, словно не своя?

Снова птичий крик. Кейб глянул вверх — и очень об этомпожалел. Над ним нависала огромная птицевидная тварь с человечьими руками иногами, только что колени изгибались наоборот, по-птичьи, а пальцызаканчивались острыми когтями. Перья были пепельно-серые, а черты коршуньеголица выдавали хищника. Птица снова пикировала на него.

Перед самым ее клювом вспыхнул светящийся шар. Птицаотпрянула, часто моргая и неуверенно махая крыльями. Новая вспышка — икошмарная тварь принялась улепетывать в ночной мрак.

Опасность миновала, и Кейб обернулся посмотреть, кто же егоспас.

Перед ним была Леди. Она спасла его от искателя, но в еечертах явственно читалось недоверие. И Кейбу было трудно на нее за этосердиться: столько просидеть в кристалле. Пожалуй, лучше было уступитьинициативу ей в надежде на то, что сразу она его не прикончит.

— Ты кто?

Голос был так музыкален, что в другое время Кейб мог бы нерасслышать слов. Но в нем была явная угроза.

— Меня зовут Кейб. Я… Я тебя освободил. Недоумение на еелице явственно показало, что в такое поверить слишком трудно.

— Ты? Как ты мог меня освободить? Заклинание, которымсоздана та ловушка, — одно из величайших на свете! Обычный человек пред нимбессилен. — Она смерила его взглядом и заметила серебристую прядь. — Чародей!Так я и знала! Простому смертному не разбить чар Азрана!

Что-то расплескало тень за спиной Леди. Кейб вскрикнул. Сневообразимой скоростью птица атаковала.

— Осторожно!

Волшебница повернулась, но защититься не успела. Когтистаялапа искателя зацепила ее, и она рухнула наземь. Кейб по-настоящему обозлился, ноинстинктивно задержал действие, чтобы высвободить силу. С воплем птица напала.Кейб вытянул руки, направив их на врага.