Наконец Томас остановился перед металлической дверью. На нейбыли намалеваны колдовские символы, хвостатые звезды, странные знаки. Томасзябко передернул плечами:

— Проклятая ведьма! Тут еще и заклятия...

— Да ладно тебе, — сказал калика равнодушно.

Он коснулся двери, подергал за ручку, хмыкнул, стукнулребром ладони повыше рукояти, а потом в низ двери, и та распахнулась.

Томас ахнул:

— Ты знаешь и христианское... э-э...противохристианское колдовство?

Калика буркнул:

— Какое, к черту, христианское! Так еще гиксосы своихчертей вызывали.

Он шагнул через порог, а Томас, чувствуя на спине взглядырыцарей, выпрямился и вошел с достоинством подлинного христианина. На всякийслучай он прошептал «Ave Maria» и сложил пальцы крестом.

В тесной комнате стоял старый медный котел на чугуннойтреноге, на столе пустыми глазницами зияли три черепа, высушенные кисти рук,крылья летучих мышей, блестящие камешки, на стенах висели пучки трав, листьев,ветки омелы и проклятого христианами бедного дерева осины.

— Ага, — сказал калика удовлетворенно, — этоот халдеев, это от халдуев, это от хохлов, а это и вовсе от хеттов... Станьте устен. По-благородному станьте, на меня не обращайте внимания.

Томас спросил с надеждой:

— Ты берешься вызвать демона?

— А ты против?

— Как король — да... но, сэр калика, прошу тебя, неостанавливайся и ни о чем меня не спрашивай! Делай свое богомерзкое дело.

Калика бросил коротко:

— Тогда проследи, чтобы не приперся тот дурак со святойводой. Хоть и трус, но дурное рвение может подвигнуть...

Он что-то бурчал еще, все тише и тише, раскладывал травы,присматривался, начертил на полу пятиконечную звезду, оглядел с удовлетворением,поправил линию, наконец отступил и еще раз сказал уже совсем строго:

— Ни звука, ясно? Не шевелиться.

Томас сказал серу Винстону строго:

— Никого сюда не пускать! Ни-ко-го!

— Но, мой лорд, — осмелился сказатьВинстон, — то, что мы творим, не слишком ли... э-э... противозаконноустановкам Господа нашего...

— Не слишком, — ответил Томас твердо. — Мышли на священную войну с неверными сарацинами, воевали, не щадя жизней за ГробГосподень, но когда было нужно — заключали с ними перемирие, даже покупали у нихеду, нанимали в проводники! И все это было разрешено святыми отцами Рима!

Винстон просветлел, отступил вниз, вскоре слышно было как оностановил кого-то на лестнице, там слышались раздраженные голоса, даже звякнуложелезо. Наконец оттуда доносилось только сопение кучки здоровых мужчин, зажатыхв тесном пространстве. Томас поглядывал с нетерпением и

страхом, только бы никто не вмешался, не нарушил, неполомал.

Калика властно поднял обе ладони. Лицо его былоторжественное. Все замерли. Внутри звезды словно бы пронесся ветерок, потомТомас понял, что это сквозняк из единственного окна.

Калика нахмурился, сказал что-то на незнакомом наречии.Опять в торжественном страшной тиши все ждали, затаив дыхание. Наконец Томаспрошептал, еще не веря:

— Ничего...

— Сам вижу, — огрызнулся калика.

— Но ты ж говорил...

— Ну и что? — ответил калика ещерассерженнее, — раз на раз не приходится. Что-то сорвалось. Не такповернулся, не с тем ударением... Хоть и воруете друг у друга, но иной разчто-то добавляете, а то и само за столетия меняется незаметненько для вассамих. Но я знаю, что кто с ничем пришел, тот от ничего и погибнет...

Он повторил заклинание еще и еще, всякий раз чуть меняяинтонацию, и вдруг в середине звезды на мгновение вспыхнул свет. Калика сампосветлел лицом, кивнул довольно, пошел бубнить дальше, свет мерцал,усиливался, наконец там вспыхнул оранжевый огонь, брызнул искрами, повалил дым.И в столбе дыма поднялся во весь немалый рост багровый зверь. Он раскрыл пасть,пахнуло смрадом, рыкнул, раскинул в стороны огромные руки, почти упираясь впротивоположные стены. В правой лапе держал боевой молот размером с наковальню.

— Сгинь, — велел калика.

Демон моментально исчез, как пропал и дым, только сизаяструйка поползла под ноги Томасу. Тот не дрогнул, только спросил напряженно:

— Зачем прогнал?

— Это Черный Слуга, — объяснил калика. —Только для боев. Даже разговаривать не умеет.

Томас покосился на замерших у двери рыцарей. На их лицахможно было

бы писать как на беленых стенах домов простолюдинов.

— Какой же он черный? — только и нашелся чтоспросить.

— А хрен его знает, почему так зовут...

Взвился синий дым, в его облаке предстал живой, как ртуть,оранжевый демон, весь блестящий и переливающийся. Калика спросил подозрительно:

— Как зовут?

— Тхожей, господин.

— Сгинь, — велел калика, и демон исчез с радостнымвоплем. — Ишь, никто работать на человека не хочет. Да и то, кто лучшечеловека сделает?.. Томас, не горячись. Это демон, что умеет становитьсябыстрым как молния... ну, не как молния, но все же быстрым конем. Но ты знаешь,куда нам скакать?

По взмаху ладони появился крохотный демон, размером скотенка, только стоял как суслик на задних лапах. Калика протянул руку, демонпослушно запрыгнул на ладонь. Между крохотных рожек проскакивали голубые искорки.Калика бросил:

— Как зовут, козявка?

— Асмодей, господин!

— Асмодей? — не поверил калика. — Слышал отебе, но думал, что ты побольше... Что ж, ты умеешь побольше других олухов.

Демон пропищал тонким быстрым голоском:

— Да, я умею многое! Но ограничения есть: бессмертия недаю, теорему Ферма не решаю, на небеса не вхож...

— Погоди, — прервал Томас. — Какая теорема? Ячто тебе, иудей? Или какой-то еще засушенный книжник? Я король, и мнеизволится...

Демон перевел взгляд крохотных, как бусинки, глаз с каликина Томаса:

— Король?.. Да еще свеженький? Понятно. Золота, замки,войско. Дам войско, дабы побить соседа...

— Мне не то надо, — прорычал Томас.

— Не то? — удивился демон. — Ага, тогдабессмертие? Всякий, дорвавшись до власти, хочет, чтобы никогда не кончалась.Бессмертие, правда, дать никто не волен, зато какие-то гарантии неуязвимости нанекий срок и на определенных условиях...

— К черту бессмертие, — рявкнул Томас. — Мненужна женщина.

Демон подпрыгнул, щекоча крохотными ножками ладонь Олега: