Кермит Олди, вице-президент по страховымполисам — мой предпоследний свидетель. В данный миг меня не слишком интересуютего показания, однако я хочу выиграть время. Идет второй день судебногопроцесса, сейчас уже половина третьего, и я легко протяну до завершениядневного заседания. Я хочу, чтобы присяжные разошлись по домам, унося с собойдва зрительных образа — Джеки Леманчик и Донни Рэя Блейка.

Олди напуган и немногословен, панически боитсясболтнуть лишнее. Не знаю, спал ли также и он с Джеки Леманчик, но сейчас, подподозрение попало, кажется, все мужское руководство «Прекрасного дара». Вовсяком случае, присяжные настроены именно так.

Наконец я заканчиваю выяснять его подноготнуюи готов перейти к основной части. Работа, которой занимается возглавляемый Олдиотдел, настолько скучна, что из опасения усыпить присяжных я касаюсь её лишьбегло. Да и сам Олди — личность настолько скучная и занудливая, что, на мойвзгляд, идеально соответствует занимаемой должности.

Я перехожу к самой потехе. Вручаю Олдируководство для служащих его отдела, которое передали мне из страховой компанииво время сбора документов для суда. Руководство сброшюровано, переплетено ивыглядит точь-в-точь, как аналогичное руководство для отдела по заявлениям. НиОлди, ни Драммонду, ни кому-либо другому, неведомо, есть ли у меня экземплярэтого руководства, снабженный разделом «Ю».

Поначалу Олди смотрит на зеленый переплет,словно видит фолиант впервые, но в ответ на мой вопрос опознает его. Мойследующий вопрос предвосхищают все.

— Как по-вашему, это полное руководство?

Олди медленно, словно пытаясь выиграть время,начинает листать страницы. Он, конечно же, в курсе позора, постигшего наканунеЛафкина. Если он скажет, что руководство полное, а я предъявлю суду копию,которую предоставил мне Купер Джексон, то ему крышка. Если же он признает, чтов тексте руководства чего-то не хватает, то добровольно сунет голову в петлю. Ивсе же я готов биться об заклад, что Драммонд избрал второй путь.

— Так, сейчас посмотрим. Похоже, оно полное…Нет. Постойте-ка — кажется, в конце не хватает одного раздела.

— Неужели раздела «Ю»? — издевательскивопрошаю я.

— Да, похоже, именно его.

Я прикидываюсь удивленным.

— Зачем кому-то понадобилось изымать раздел«Ю» из этого руководства?

— Представления не имею.

— А вам известно, кто его изъял?

— Нет.

— Разумеется. А по чьему предложению мнеотправили именно этот экземпляр руководства?

— Я не помню.

— И тем не менее очевидно, что раздел «Ю»изъяли до того, как послали мне руководство?

— В данном экземпляре раздел «Ю» отсутствует,если вы этого от меня добиваетесь.

— Я добиваюсь от вас только правды, мистерОлди. И рассчитываю на вашу помощь. Скажите, верно ли, что раздел «Ю» изъяли дотого, как отправить мне руководство?

— Судя по всему — да.

— Да?

— Да. Раздел «Ю» был изъят.

— Вы согласны с утверждением, что эторуководство крайне важно для нормального функционирования вашего отдела?

— Безусловно.

— И вы наверняка хорошо знаете его содержание?

— Да.

— Значит для вас не составит труда изложитьдля присяжных суть этого раздела?

— Не знаю, право, — мнется Олди. — Я ведь ужедавно туда не заглядывал.

Он до сих пор не уверен, есть ли у меня копияэтого злополучного руководства.

— А вы все-таки попытайтесь, — предлагаю я. —Хотя бы вкратце охарактеризуйте присяжным, что содержится в разделе «Ю».

Олди чуть призадумывается, затем объясняет,что в данном разделе речь идет о системе взаимных проверок и подстраховки междуотделом заявлений и отделом полисов. Оба отдела занимаются рассмотрением техили иных заявлений. Для нормального прохождения подобного рода заявленийтребуется уйма бумаг. Он то и дело сбивается, но постепенно успокаивается, авскоре, уже вконец уверившись, что я не располагаю собственным экземпляромподлинного руководства, заметно приободряется.

— Иными словами, — подсказываю я, — сутьраздела «Ю» сводится к тому, чтобы гарантировать нормальное прохождение каждогозаявления о выплате страховой премии?

— Да.

Я нагибаюсь, достаю из-под своего столаруководство и подхожу к свидетелю.

— Тогда объясните присяжным, что это такое, —говорю я, вручая ему полный текст. Олди на глазах увядает и съеживается.Драммонд пытается делать вид, что все идет как по маслу, но ему это не удается.

Раздел «Ю» руководства для отдела полисовсодержит не меньше мерзостей, чем его аналог из руководства для отделазаявлений, и через час публичной порки Олди я решаю, что с него достаточно.Присяжные уже должны были понять, в чем заключается суть махинаций «Прекрасногодара».

У Драммонда снова вопросов нет. Киплеробъявляет перерыв на пятнадцать минут, чтобы мы с Деком подготовили аппаратурук демонстрации.

Наш последний свидетель — Донни Рэй Блейк.Пристав частично затемняет зал, а присяжные вытягивают шеи, чтобы лучшерассмотреть лицо Донни Рэя на двадцатидюймовом экране монитора, установленногоперед ложей жюри. Мы сократили запись до тридцати одной минуты, и присяжныежадно ловят каждое слово и каждый вздох умирающего.

Вместо того, чтобы в тысячный раз смотреть наДонни Рэя, я устраиваюсь рядом с Дот и внимательно вглядываюсь в лицаприсяжных. Сочувствие я нахожу в каждом. Дот то и дело утирает глаза. Ближе кконцу демонстрации я сам ощущаю тяжелый комок в горле.

Экран гаснет, пристав идет включать свет, ноещё с минуту в зале тихо, как в склепе. В полумраке слышатся только едваразличимые всхлипывания Дот.

Мы нанесли сокрушительный удар «Прекрасномудару жизни». Я сделал все, что мог. Теперь главное — не растерять завоеванныхпозиций.

Вспыхивает свет, и я торжественно заявляю:

— Ваша честь, у нас все.

* * *