В противогазе был предусмотрен специальный клапан, черезкоторый проходил катетер — через него можно было сосать воду. Несмотря на то,что Артем понимал, как хочется пить остальным, он не мог заставить себяоторваться от резиновой трубки, пока не осушил флягу наполовину. После этого оносел на пол и закрыл глаза. — Давай, еще недолго! — прокричал Ульман.

Он рывком поставил Артема на ноги, забрал у него баул,взвалил себе на плечи и двинулся вперед. Сколько продолжалась последняя частьподъема, Артем не понимал. Ступени и стены слились в одно мутное целое, лучи ипятна света из-за испарины на обзорных стеклах выглядели как сияющие облака, икакое-то время он отвлекал себя тем, что любовался их переливанием. Кровьмолотком стучала в голове, холодный воздух раздирал легкие, а лестница все некончалась. Артем несколько раз самовольно садился на пол, но его поднимали изаставляли идти.

Ради чего он это делает? Чтобы жизнь в метро продолжалась?Да. Чтобы на ВДНХ и дальше растили грибы и свиней, и чтобы там жил его отчим, исемья Женьки, и чтобы незнакомые ему люди вернулись и опять мирно зажили наАлексеевской, и на Рижской, и чтобы не затихала беспокойная торговая суета наПроспекте Мира и на Белорусской, чтобы разгуливали в своих халатах брамины вПолисе, и шуршали книжными страницами, постигая знания и передавая их следующимпоколениям, и чтобы фашисты и дальше строили свой рейх, отлавливая расовыхврагов и запытывая их до смерти, а люди Червя похищали чужих детей и поедаливзрослых, а женщина на Маяковской и дальше могла торговать телом своегомаленького сына, зарабатывая себе и ему на хлеб, и чтобы на Павелецкой непрекращались крысиные бега, а бойцы революционной бригады продолжали своинападения на фашистов и смешные диалектические споры, и чтобы тысячи людей повсему метро дышали, ели, любили друг друга, давали жизнь своим детям,испражнялись и спали, мечтали, боролись, убивали, восхищались и предавали,философствовали и ненавидели, и каждый верил в свой рай и свой ад… Чтобы жизньв метро, бессмысленная и бесполезная, возвышенная и наполненная светом, грязнаяи бурлящая, бесконечно разная и именно потому такая волшебная и прекрасная,человеческая жизнь продолжалась.

Он думал об этом, и как будто в его спине проворачивалсяогромный заводной ключ, который подталкивал его к тому, чтобы сделать еще шаг,а за ним еще и еще, Артем продолжил двигаться дальше.

И вдруг все оборвалось. Они вывалились в просторноепомещение — широкий круглый коридор, замыкающийся в виде кольца. Внутренняястена его была облицована мрамором, отчего Артем сразу почувствовал себя какдома, а внешняя… Внешняя была совершенно прозрачна, и сразу за ней начиналосьнебо, а где-то далеко-далеко внизу стояли крошечные домики, разрезанные улицамина кварталы, черные пятна парков, огромные провалы воронок и фишки уцелевшихвысотных домов — отсюда был виден весь бескрайний город, серой массой уходившийв темный горизонт. Артем съехал на пол, привалившись к стене и долго-долгосмотрел на город, на медленно розовеющее небо, и снова на город. — Артем!Вставай, хватит сидеть! Вот, помоги-ка, — тряхнул его за плечо Ульман.

Боец вручил ему большой моток проволоки, и Артем непонимающеуставился на него. — Не ловит эта треклятая антенна, — он указал на скрученныйшестиметровый штырь, валявшийся на полу. — Будем рамовой пробовать. Вон там,дверь на технический балкон, который этажом ниже. Она как раз со стороныБотанического Сада. Я пока на рации буду сидеть, выйдите с Пашкой наружу, онантенну разматывать будет, ты его подстрахуешь. Давайте поживее, а то уже светатьскоро будет.

Артем кивнул. Он вспомнил, зачем он здесь, и у негооткрылось второе дыхание. Кто-то подкрутил невидимый ключ в его спине, ивнутренняя пружина снова начала разворачиваться. До цели оставалось совсемнемного. Он взял проволоку и пошел к балконной двери.

Створка не поддавалась, и Ульману пришлось всадить в нужнуюсекцию целую очередь, пока изъеденное пулями стекло не треснуло и нерассыпалось. Мощный порыв ветра чуть не сбил их с ног. Артем шагнул на балкон,огороженный решеткой высотой в человеческий рост. — На вот, посмотри на них, —Павел протянул ему полевой бинокль и махнул рукой в нужном направлении.

Артем приник к окулярам и долго бесцельно водил взглядом поприблизившемуся городу, пока Павел не навел его силой на то место, о которомговорил.

Ботанический Сад и ВДНХ срослись вместе в одну темную,непроходимую чащобу, среди которой высились облупленные белые купола и крышипавильнов Выставки. В этом дремучем лесу оставалось всего две прогалины —узенькая дорожка между главными павильонами («Главная аллея», — боязливопрошептал Павел) и это.

Прямо посреди Сада разрослась огромная проплешина, словно дажедеревья отступили от невиданной язвы, образовавшейся среди них. Это былостранное и жуткое зрелище — не то городище, не то гигантский животворящийорган, пульсирующий и подрагивающий, раскинувшийся на несколько квадратныхкилометров. Небо постепенно окрашивалось в утренние цвета, и его становилосьвидно все лучше: опутанная жилками живая пленка, вылезающие из выходов-клоаккрохотные черные фигурки, деловито копошащиеся, как муравьи… Именно муравьи, аих городище-матка напоминало Артему громадный муравейник. И одна из их тропокшла — он сейчас хорошо видел это — к стоящему на отшибе белому кругломустроению, точь-в-точь напоминавшему вход на станцию ВДНХ. Черные фигуркидобирались до дверей и пропадали. Их дальнейший путь Артем знал слишком хорошо.

Они действительно были совсем рядом, а не пришли откуда-тоиздалека. Их действительно можно было уничтожить, просто уничтожить. Теперьглавное, чтобы Мельник не подвел. Артем вздохнул с облегчением. Почему-то емувспомнился черный туннель из его снов, но он тряхнул головой и принялсяразматывать шнур.

Балкон опоясывал башню по периметру, но сорокаметровогопровода не хватило, чтобы сделать полный круг. Привязав конец к прутьямрешетки, они стали возвращаться назад. — Есть! Есть сигнал! — радостно заоралУльман, завидев их. — Вышли на связь! Живы! Полковник матерится, спрашивает,где мы раньше были! — он приложил наушник к голове, прислушался и добавил, —Говорит, все даже лучше, чем думали, четыре установки нашли, все в отличномсостоянии, их законсервировали… В масле, под брезентом… Говорит, Антон —молоток, со всем разобрался… Скоро готовы будут… Надо координаты сообщить.Привет тебе передает, Артем!

Павел развернул большую расчерченную на квадраты картуместности, и, глядя в бинокль, начал надиктовывать координаты, а Ульманповторял их в микрофон своей рации. — Саму станцию тоже уже на всякий случайзапечатаем, — боец сверился с картой, и назвал еще несколько цифр. — Все,координаты ушли, теперь они наводить будут, — Ульман снял наушник и потер лоб.— На это еще время уйдет, твой ракетчик там один на всех. Но это ничего,подождем…