Артем забрал себе бинокль и опять вылез на балкон. Что-тотянуло его к этому мерзкому муравейнику, какое-то непонятное гнетущее чувство,какая-то тоска, словно грудь сдавило что-то тяжелое, не давая вдохнуть глубоко.Перед глазами снова встал черный туннель — да вдруг так ясно, так четко, как онне видел его даже в своих видениях. Но теперь его можно было не бояться — этимупырям оставалось недолго хозяйничать в его снах.

— Все, полетело! Полковник говорит, ждите привета! Сейчас мыэтих ваших сук черных прожарим! — завопил Ульман.

И именно в этот момент город под ногами исчез, кануло втемную бездну небо, стихли радостные крики за спиной, — остался только одинпустой черный туннель, по которому Артем столько раз брел навстречу… чему?

Время загустело и застыло.

Он достал из кармана пластмассовую зажигалку и чиркнулкремнем. Маленький веселый огонек выскочил наружу и заплясал на фитиле, озаряянебольшое пространство вокруг себя.

Артем знал, что увидит, и понимал, что теперь уже не долженстрашиться этого — поэтому он просто поднял голову и заглянул в огромные черныеглаза без белков и зрачков. И услышал.

— Ты — избранный!

Мир перевернулся. В этих бездонных глазах он вдруг закакие-то кратчайшие доли секунды увидел ответ на все, что оставалось для негонепонятным и необъясненным. Ответ на все его сомнения, колебания, поиски — и оноказался совсем не тем, о котором Артем всегда думал.

Провалившись во взгляд черного, он вдруг увидел вселеннуюего глазами: возрождающаяся новая жизнь, братство и единение сотен и тысячотдельных разумов, но не растворяющее границы между ними, а сопрягающее мысликаждого в единое целое. Упругая черная кожа, отталкивающая губительныепрозрачные лучи, способная вынести и палящее солнце и январские морозы, тонкиегибкие телепатические щупальца, способоные и ласково гладить любимое создание,и больно жалить врага, полная невосприимчивость к боли — одним словом, их телабыли чистым совершенством. И при этом они обладали любознательным, живым умом,к несчастью, настолько непохожим на человеческий, что никакой возможностиналадить контакт не было. До него, до Артема.

Потом Артем увидел людей глазами черных — озлобленных,загнанных под землю грязных ублюдков, огрызающихся огнем и свинцом,уничтожающих парламентеров, которые идут к ним с песней мира — а у них вырываютэтот белый флаг и его древком пробивают им глотку. Потом отчаяние — отчаяниеналадить общение, свзяь, понимание, что в глубине, в нижних коридорах сидятнеразумные, взбесившиеся твари, которые уничтожили свой мир, продолжают грызнюмежду собой и скоро вымрут, если их не перевоспитать. Снова попытка протянутьим руку — и снова они вцепляются в нее с такой ненавистью, что остается толькоодин выход — усмирить, успокоить. Убивать? Только для самозащиты, потому чточерные и не умеют толком убивать, они созданы для другого.

И все это время — отчаянные поиски хотя бы одного иззагнанных, того, кто сможет стать толмачом, мостиком между двумя мирами,который переведет и одним и другим смысл поступков и желаний каждого, которыйобъяснит людям, что им нечего бояться, и поможет черным общаться с ними. Потомучто им нечего делить. Потому что они — не соперничающие за выживание виды, адва организма, которые предназначены природой для симбиоза. И вместе — счеловеческим пониманием техники и знанием истории отравленного мира, и соспособностью черных противостоять его угрозам, они могут вывести человечествона другой, новый виток, и остановившаяся Земля, скрипнув, продолжит вращениевокруг своей оси. Потому что и черные — это тоже часть человечества, новая, зародившаясяздесь, на останках сметенного войной мегаполиса, ветвь.

Они — порождение этой войны, они — дети этого мира, онилучше приспособлены к новым условиям игры. Как и многие другие появившиесяпосле создания, они живут и ощущают не только привычными человеку органами, нои щупальцами сознания. Артем вспомнил про загадочный шум в трубах, дикарей,завораживающих взглядом, штурмующую рассудок отвратительную массу в сердцеКремля… Человек не был способен справиться с их воздействием на разум. Черные —были словно созданы для этого. Но им был нужен партнер, союзник… Друг. Нуженкто-то, кто поможет наладить связь с их оглохшими и ослепшими старшими братьями— людьми.

Долгое, терпеливое нащупывание и восторг — от того, чтотакой толмач, избранный, найден. Но еще до того, как контакт с ним установлен,он исчезает. Щупальца Общего ищут его повсюду, иногда захватывая, чтобы начатьобщение, но он тоже боится, вырывается, выскальзывает и убегает. Его приходитсяподдерживать и спасать, останавливать, предупреждать об опасности,подталкивать, и снова вести его домой, туда, где связь с ним будет особенносильна и чиста. Наконец, контакт становится довольно твердым — каждый день,иногда по нескольку раз удается сблизиться с избранным, и тогда он делает ещеодин робкий шаг к пониманию своей задачи. Своей судьбы. Он всегда был предназначенименно для этого, ведь даже саму дорогу черным в метро, к людям, открыл не ктоиной, как он.

Артем мысленно задал им тревоживший его вопрос — что жеслучилось с Хантером, и ему ответили: в ответ на возникший в его голове образОхотника ему просто пришел другой образ, объяснявший: его больше нет. Он былсолдат, а не дипломат, он не хотел и не мог установить мир между ними, он былсоздан для уничтожения. Его пытались убедить в бесполезности и глупости войны,но ничего не вышло, и тогда ему просто приказали умереть. Артем увидел егосмерть, тихую и безболезненную, и даже не ощутил в себе гнева и желанияотомстить, только жалость по отношению к этому человеку, который оказалсянеспособен понять.

Теперь его больше ничего не отвлекало от главного, и он сновараскрыл свой разум их разуму.

Артем стоял сейчас на грани осознания чего-то невероятноважного — он уже испытывал это чувство в самом начале своего похода, когдасидел у костра на Алексеевской. Это было именно оно — ясное ощущение, чтокилометры туннелей и недели блужданий снова вывели его к потайной дверце,открыв которую, он обретет понимание всех тайн мироздания и вознесется надубогими человеками, выдолбившими свой мирок в неподатливой мерзлой земле изарывшимися в него с головой. Он мог отворить ее уже в тот раз, и тогда все егостранствие было бы ни к чему. Но в прошлый раз он попал к этой двери случайно,заглянул в замочную скважину и отпрянул, испугавшись увиденного. А теперь егодолгий путь к ней заставлял его без колебаний открыть ее и предстать передсветом абсолютного знания, который хлынет наружу. И пусть он ослепит его —глаза тогда уже будут лишь неуклюжим и бесполезным инструментом, годным длятех, кто ничего в своей жизни не видел, кроме сводов туннелей и замызганногогранита станций.