же было хорошо, и видел я много зеленеющих и всяких зацветающих «человечков»: много цветущей купены, бутонов ландыша, нежную свежесть березняков, уже высокие вайи папоротников, елки, одетые изумрудными пальчиками молодых побегов; слышал малиновое посвистывание дроздов, бойкие песенки зябликов, чье-то торопливое щебетание, дробь дятла… На песчаной дороге видел даже следы семейства лосей. По обочинам дороги, там, где протянулась мочежинка, поднимается густая темно-зеленая поросль будущих непролазных придорожных джунглей. Встретилась парочка щеглов (впервые здесь!).

Дома был в 3-м часу. Вскоре последовал обед. После него сон. А проснулся — за окном солнечно, чистое бледно-голубое небо, за вершинами сосен белеют края уплывающих облаков.

Записал день. Сейчас 6 часов вечера. В 7 час. — часок на угреве в вечерних лучах у дровяного сарая с Нат. Вас. Потом с Копелем с «ревизией» по газонам, дорожкам, цветам. Стало свежо. Подзанашивает.

9 часов — звонок Алены. Только в 8 пришла с экзаменов. <…> Настаивает на приезде Симонова в Усть-Нарву (в этой связи я даже огорчился несколько настойчивостью и автономностью в решениях Алены). Получила чудесных 2 письма «с радио», а также — пленки.

3 июня.

Четверг. В 6 часов утра немного «поварился» в темах: 1) Серов и 2) приезд сюда Ю. Симонова (Аля?!).

После завтрака с Нат. Вас. на скамейке у дома. Стась в песке; прилетают в сарай горихвостки; высокая, светлая, просвечиваемая солнцем облачность. Прохладно. Нат. Вас. — о трудности, появившейся у нее при чтении новых или незнакомых вещей, и о своих любимых писателях — Чехове и Бальзаке, которых она «может читать бесконечно». Мне же подумалось опять, что чувство отталкивания и даже раздражения по адресу ряда книг и писателей, число коих с годами растет и растет, — тоже есть возрастное освобождение от связей с ненужным и изжитым, с так сказать «изобличенным» старостью. (Опять-таки разрыв связей в течение «подготовительного» процесса старения).

11–12 час. сон. Т.М. моет полы и перестилает кровать. Запись дня. Изъятие курения, алкоголя и др. немедленно выявляет истинное состояние «текущего счета» человека.

В ясное утро, перед восходом солнца, когда по небу разливается бледное золото зари, воздух бывает чуть розоватым.

2 час. дня. Принесли телеграмму от Бори [Никитина]. Прослушал Шестую симфонию Сибелиуса. Вышел на веранду, хотел пройтись, ан нет, идет дождь. Обед, дрема под кухонные побрякивания Т.М.: готовит пельмени на завтра. Чтение Семенова. На веранде в вазе — букет багровых тюльпанов. Увядающих. Изредка с легким шелестом падают на стол лепестки. Как, когда неподвижность переходит в так называемое движение? Непостижимо! Вот она — тайна «Скачка» — воочию. 6 часов. Звонок Али (благополучна). <…> Тиша приедет с ней в первый приезд. 6.30 мытье на кухне при помощи Т.М. Даже вымыла мне спину! После чего — тихонько в своем уголке на диване. За окном тоже тихо все и неподвижно. После ужина чтение Семенова.

4 июня.

Пятница. В 6 часов утра опять «варка» на тему [Стрижовой] и по поводу предстоящей встречи осенью с Шестой симфонией Чайковского… и опять же не только с ней (уменьшил дозу снотворного: хуже сплю). Очень холодный, пасмурный, ветреный день. Когда встал, около 9-ти, с моря вдруг надвинулась чистая синева неба, но вскоре опять все затянуло сплошным пологом серой, белесой, размазанной облачности.

После завтрака поприжало с дыханием — лежал, пережидал, дремал… Трогательный «архитектурный» букетик, принесенный Леночкой [невесткой Копеля]. Записал вчерашний день и эту страничку. 11 часов сейчас.

12.30–2 на кладбище. В 5-ти шагах взлетел вальдшнеп. Могилка А.И. Круглова. Могила Всеволода Евгеньевича Флаксберга. Под его именем высечено имя и Антонины Михайловны, его жены, которая еще жива и здорова (!). Хорошо тут у них на кладбище. Какие-то тетеньки кой-где копошатся. Чисто, не набезображено нигде. Прибрано, ухожено. Тишина… На старом кладбище, по склонам, большие зацветающие ландышники. Над рекой холодный ветер пронизывает насквозь, как поздней осенью. Только свет говорит о весне… Домой — мимо Вишни, по развороченной просеке так называемой Лесной улицы.

В мое отсутствие была Анна Максимовна, оставила букет тюльпанов. Принесли пачку телеграмм. Телеграмма Али. Написанная словами, будто только что рожденными и впервые в мире произнесенными! Сердце ухнуло, стало в нем горячо и прослезилось внезапными слезами… («Любимый-единственный. Поздравляю тебя светлым днем. Желаю долгой счастливой жизни. Обнимаю. Целую крепко. Всегда твоя — Аля»).

Обед. Дрема, но с недомоганием. 4 час. звонок Али: «Получил ли телеграмму?» С пульта объявили о моем дне, «все хлопали, поздравляли», «и все близкие и друзья», «и Буся [Марголин] прибегал с цветочками, поцеловал», «чуть не приехала…» Едут в Финляндию в ночь с 6-го на 7-е (?!). Сегодня с 8-ми — экзамен. Тишка все время под одеялом, верно от холода.

С 3-х часов тучи ушли — голубое небо. Чем ниже опускается солнце, тем оно ярче и ослепительнее. На блики даже в комнате больно глядеть. А высоко в небе повис бледный, прозрачный ноготок молодого месяца…

6–9 час. у меня Анна Максимовна (чай с ватрушкой). Перед сном ужин с Копом и с двумя рюмками водки, разрешенными Алей: «одну за тебя, а другую за меня».

5 июня.

Суббота. Часто просыпался… В 6 часов очередная «варка»: опять о «да плачу горько», о молниеносности течения времени — это только кажется, что 3 месяца это много. Вот-вот надвинется все, все, все… И тут же сам себе: «глупо забегать вперед» и т.д. и т.п. Вдобавок с раннего утра до 10-ти часов ревели динамики пионерлагеря… да как!

День погожий. И потеплело немного. До обеда сидел на лужайке. Вокруг циркулировали Копели: приехали Боб и Муся, уезжает Нат. Вас. Во времянке почивает Стась. Поэтому все говорят вполголоса (Ага! Значит, можно!) Перебрался к кленину. Здесь припекает. Плывут вперемешку высокие мутные тучи и низкие темные облака, одни плывут с севера, с моря, другие — с запада. А солнце все пробивается и пробивается; и очень было бы хорошо сидеть так тихонько, если б не фырчание трактора с ближайшего угла и не спорадические вопли динамиков из лагеря… После обеда дремал. Мешали какие-то странные ощущения в сердце. Да и нервы болят. <…> Вчера поустал с Анной Макс. <…> и два утра «варок» сказались, и какая-то странная дерготня погоды: вот сейчас (3.30) небо затянулось, и даже дождик прошел, хотя тучи светлые… 4.30 — звонок Али. Было утром оргсобрание, едут завтра в 9 часов вечера. Отказалась от гостиницы, будет жить с оркестром за городом. <…> Собирается все же поспеть сюда 12-го! («будь готов к моему появлению!»). В ответ