Я заглянул в 6 (до этого — «долистывал» бунинскую «Деревню»: гиблая это и «заразная» вещь…). На подушке возникли незабудки. «Чего ж ты не позвала?» — «А я знала, что рано или поздно зайдешь; да и голова только-только прошла». В кухне похлебали простоквашу. До 7.30 сидели рядком под крыльцом. Похолодало. Наползает мутная хмарь (барометр очень упал). Я немножко замерз, ушел в дом и в своем уголке записал день. Пришла и Алена, села около и латает локоть моей красной кофты, которой уже 13-й год! Т.М. топит плиту.

16 июня.

Среда. Порывы ледяного ветра; попеременно то солнце, то сумрачные тучи, то припекает, то налетает холод. Очень тревожно. Никуда не хотелось вылезать. Но все же пошли в электромагазин. Навестили батюшку с матушкой. Там Пигулевский. Матушка красная, закутанная — работала на огороде. Посидели на веранде под болтовню Пигулевского. От них сунулись было к морю. Но даже не вышли на пляж: шторм. По пляжу шуршит, несется песчаная поземка, ветер сбивает с ног, мотает ивовые заросли на дюнах. Аля помалкивает, но вижу, ей неуютно и хочется уйти от моря.

По Айе, мимо рыночной площади — в парк. Застряли было у магазина, Алена углядела на прилавке колбасу, сардельки, но пошел обеденный перерыв и ждать надо было 20 минут. В парке посидели у беседки в запущенном уголке, где пригревало солнышко. Над прудом носятся, взмывают на ветру, падают до самой воды чайки.

После обеда спали. (Слава Богу, голова у Али не болит, просто отдыхает.) Около 7-ми приехал из Таллина Копель. Короткий ливень. В 8 час. послушали радио (Козловский). Принесли от Фиры лещей.

Вечером — солнце. Блестит мокрая трава. У катитки Аля, а по ту сторону забора — старушкин щенок. А из-под скамейки у веранды, сделав большие глаза, на них глядит готовый к бегству Тихон.

Чай. Прочел несколько страничек (таких кровных) из томика Тургенева, найденного Алей в шкафу («Рудин», «Дворянское гнездо»).

Ночью (на сегодня), после того, как я чаевничал, а Аля сходила в одно местечко, сказал ей: «Поеду с тобой в понедельник». А потом так трепетно стало у обоих на сердце, что гляжу — Алена утирает простыней слезки… На пути Понимания, Освоения и Претворения в действие, на который мне удалось встать с недавнего (увы…) времени, единственным стимулом является, конечно, Аля. Любовь к ней.

Вылезание из немощи и физическое оздоровление (помимо нужности их вообще; отказ от курения, питья) в конечном счете тоже ощущаются мной как некий «подарок» Алене. И это чувство «подарка» тоже есть главный стимул в «одолении себя». <…>

17 июня.

Четверг. Ночью: в сумерках под одеялом четко очерчен Алин рельеф, а из-за него торчат Тишкины ушки.

Ненастье. Шторм. Дожди. Есть в непогоде и свое благо: не надо выбирать, куда пойти, и решать, пойти ли вообще куда-нибудь; можно безответственно сидеть дома, в тепле и дреме.

Записал день. Читал Тургенева. Алена принесла простоквашу. Стала чинить дверь на веранду, которая отходит.

Потом ремонтировала окно в комнате Т.М. (Т.М. жалуется на сквозняк). Последняя трудится над лещами, долженствующими появиться к обеду с гречневой кашей. Почти до самого обеда лежу, дремлю, засыпаю, выныриваю из дремы… Тишка на моих ногах лежит как грелка — крепко спит, вздрагивает. Алена копошится в своем уголке, наводит порядок на полках и в ящиках; починила заодно будильник; погодя, слышу, консультирует Т.М. на кухне.

За окном стремительно несутся тучи, раскачиваются, клубятся кроны сосен, налетает, шумит, гудит ветер.

Обед — лещи с кашей. Копель — по делам «сосновой горки». Предлагает принять Урма… Аля в 4.30 легла спать. Я — с Тургеневым. Молчание… и страх исподволь спирает дыхание… Господи…

В 5.30 голосок Али: «Долго я буду петь, чтоб ко мне пришел?!» Ели простоквашу. Потом гуляла с Тишей. Я — с Тургеневым.

В 7 часов после отдыха пришла Т.М. Заботливая беседа Али с ней об усовершенствовании ее удобств здесь. Потом Аля с блок-флейточкой. Немножко посвистала. И так это было мне — как родная ласка в самое сердце. А за ужином Алена наслаждалась — обрабатывала лещевую голову. И в заключение дня — веселые перспективы в части снабжения населения мясом…

18 июня.

Пятница. Серо. Прохладно. Сравнительно тихо. Почему-то после завтрака сильный «синдром», чем-то даже похожий на сердечный приступ: такой дикий пульс и дурнота. Крепко «отдремывался». Потом читали на диване газеты, казалось, что уже никуда не собраться. Но как-то незаметно все же собрались и решили пойти «до Петра Васильевича» в Дом отдыха, по поводу устройства туда Тамары Скаскевич. Побыв у него дома, вышли на море. Море сегодня серебристозеленоватое, пахучее, дышащее свежестью, неугомонно бурливое в крепком ветерке. Нигде — ни души. Шли легко, бодро. Посиживали, отдыхали. Проглянуло солнце. Вдоль пляжа стал подниматься, поплыл, заклубился легкий парок. Алена: «Благодать фантастическая, благодать вечная…» В итоге, глядь-поглядь, очутились у заставы — о чем сегодня и не мечтали! Хорошо отдохнули на последней скамейке, потом прошли на автобус и в 4.30 были дома. После обеда — дрема. Я встал в 6 часов и записал дни (вчера и сегодня). А Алена выползла в 6 час. 15 мин. Идет и ворчит: «А меня никто не прикрыл, а я этого не забуду, это учту» (шутя). В 7.30 Аля варила кашку Тише. Потом сидела у «меня»; продолжение разговора об «Алых парусах», начатый еще на море. Аля с увлечением говорила, какую она представляет оперу на этот сюжет: «И какой апофеоз!..» И о том, как бы эту оперу мог создать Чайковский. (Оперу «о воплощении мечты, о счастье».) Образ Ассоль должен быть выражен танцем. В 8.15 пошла в спаленку, позанималась до 9-ти. (В это время дом стал сотрясаться от ударов: Копель дробит бут для «декоративной стенки», которую Муська желает поставить около своего «альпинария»…)

После чая почему-то раздумался и об О.А.: о проблеме сопоставления оценки «настоящего» и оценки его же, но перешедшего в прошлое (ставшего прошлым). О различии «родного» и «близкого». О пристрастной (?) оценке О.А. последних лет. Поделился этими мыслями с Аленой. В ответ ее характеристика звеньев моей жизни: Марианны (!), Ольги Алексеевны, Инны и ее самой. Говорила взволнованно. «Я тебя расстроил?» — спросил я. «Чем ты можешь расстроить меня?? Ничем. Разве только смертью», — ответила она… 11.45 втроем в молчании ночи. Ночь и на рассвете: избыть, как??

19 июня.

Суббота. Дождь. На веранде протек потолок. Алена огорчилась. Да и я еще добавил, сказав, что Тишу не надо