Высокая белая облачность с голубыми прорешками. Очень свежо. К 11-ти тучи ушли, все опять синё и солнечно и… очень холодно. 12.20 — звонок Али: «Где вы все? Давно звоню! Здорова». На мое предложение не надрываться и не ехать сегодня: «А ты хочешь, чтоб я два дня надрывалась?!»; «Все прошло хорошо; выехали из Турку в 6 часов вечера, а поездом — в 10 часов. Разбудила таможня, а мы сразу заснули! Выеду часа в 2, буду часов в 5. Не сиди зря на крылечке».

Читал газеты; был у Фиры на веранде, поспал в спальной, заходил опять к Копелям… а на часах еще только 3 часа. Почитал «Вестник» (за окном на заборе появился «птичик» с сынишкой: угощает его бережно какой-то букашкой).

4.45 Аля с Тишей в машине у калитки. 5.30 — обед. Тиша чувствует себя дома. До 9-ти вечера рассказы Алены о Финляндии: «бекары», ее отсыиание (!!), режим, комнатки, тишина. О «Борисе Годунове», о Юре [Симонове], золотых перчатках Бушей, о том, как все на них с Аленой пялились, сидящих в первом ряду. О событиях в Мариинском театре, о Крастине, поедающем Федотова («Лоэнгрин»), О Консерватории, о «наоборотах» во впечатлениях на экзаменах и великолепии самых малых «мышей». О «Левше» — с увлечением, в красках и подробностях. О том, как много сделала дома: книги, порядок, белье. Тиша все время, пока Аля рассказывала, тут же с ней… и никакие философии не лезли в голову, а просто было Благо, и Хорошо, и Добро. Вечером на веранде как-то незаметно и легко Алена собрала свой велосипедик.

13 июня.

Воскресенье. Троица. Дал Але спать, пока сама не проснулась. (Тишкина заспанная рожица, вылезшая в ногах Али из-под одеяла..

День серый. Идет дождь. Очень тихо (непривычно!). Голова у меня очень «худая» почему-то, давно не было такой: то ли от резкой перемены погоды, то ли от незаметного, но сильного и непрестанного напряжения истекших недель, и особенно последних дней, получившего с появлением Али свое разрешение, утоление и естественную реакцию. После завтрака Аля занялась: доделала все с велосипедом (накачала), распаковала и зарядила новый обогреватель, проверила и привела в порядок проигрыватель.

Вернулась Т.М. с газетами. Аля читала их на диване. Я дремал. Потом в общих чертах изложила планы будущих поездок оркестра (в Австралию — 1978, Италию и т.д.) и свои правильные ответы на эти темы, данные ею Стрижовой. («Господи! 1978 год!»)

В 4 обед. После обеда Алена легла спать в спаленке. Я, тоже немного подремав там, сел и записал последние деньки. Сейчас 5 часов 40 мин. Тучи поднялись, проглядывает тихое солнышко. Кроны сосен, листва березки и кленов неподвижны. Голова моя тоже пришла в порядок. 6 час. Аля проснулась, сели пить чай. «Проснулась и не знаю, где я, что я, то ли легла на ночь; куда бечь?» Затем рассказала, как в недавние холода в Ленинграде купила шерстяные портьеры для спальной: сразу стало тепло, темно, тихо; о том, как была в гостях у Ирины, об Ирининой улочке и Иринином «старом доме» напротив («жила вон в том окне старушка, часто подходила к окну, потом все реже, потом перестала, а там и занавески сменились…»).

Пошли к Кисане. Кружок вокруг участка. Цветение сосен. <…> Проходя на дежурство (на службу), Эльза Мартыновна с нами побеседовала… 8.30 — чай. В 9 часов уселись оба на моем диване «против сосновой горки». Вот только сейчас проступает, становится видимой на лице Али степень ее усталости. После дневного сна заметно перемогается… (Как она вообще осилила этот месяц?!)

Пришел Коп показать новую куртку. Болтает с Алей. Я же… (опять??) о близящейся неизбежности ухода. Независимо даже от субъективного «могу» и «не могу». Ибо предрешена близкая судьба искусства… особенно музыки, а Большой музыки — тем более… «Дункелизм-вседержитель», Все вершащий «дункелизм»!!! Читаем. Аля — газеты, я — Бунина. Тихо наплывают тучи, медленно смеркается…

14 июня.

Понедельник. Духов день. Вчера, когда легли, мелькнул отблеск зарницы и пророкотал отдаленный гром. В темноте и тишине мерное шуршание дождя.

Утро чудесное, но опять холодно. Низкие, круглые облака, похожие на дымы Бородина. С 11.30 до 3.15: в парке у пруда на пеньках. (В.К. Иванова и Т. Собинова.) У моря под «Русалкой». Черноватая синь моря, пустой пляж, ледяной ветер. По Айе, минутка в киоске. Хозяйская собачка — вежливая, тихая… Отдых у «Мереранне». За оградой, на которой присели, медовая золотистая лужайка сурепки, гудящая пчелами, за ней каштаны, уставленные свечами цветов. На участке Синёвых благодатный часок на скамейке у грядок; первая стрекоза в заувье; трогательные горшочки с огурцами в парнике; «у нашего крыльца»: чистотел; «прижег» его соком родинки на шее Али. Под защитой забора у маяка (долгая посиделка). <…> Припек солнышка, косой полет чайки, зеленый лак ивовых кустов. В уголках на участках у моря много пышно цветущей сирени, не то что у нас. Также и белых медоносных кустарников.

Благостная, полная, светлая, спокойная радость — быть вместе — в своей среде. Домой шли по Карья. Я после обеда спал почти до 5-ти часов. Аля спать не захотела. Мало устала! Проснувшись, застал ее на угреве на веранде, куда скоро явился и Тихон, и Копель (болит у него колено очень…).

На сосновой горке бродит черный соседский щенок, обуреваемый интересом к нашей калитке и желанием обследовать нашу территорию, но скованный наследственной осторожностью (совершенно сеттоновский персонаж и сеттоновская ситуация), опасением перед «неведомым». Угостились простоквашей. После чего я записал день, а Алена «стригла» травку под окном. 8.30 — ужин. Вечером оба на диване. Аля с газетами, я с Буниным.

15 июня.

Вторник. Алена долго спит, никак не проснется: голова плохая. Я хоть не сплю, но не встаю, чтоб не разбудить. Тишай тоже спит в кресле. Встали около 11-ти. После завтрака — на веранде, прогретой солнышком. Аля копошится, чинит свои шмутки. Я дремлю в шезлонге. Вернее не дремлю, а пасусь около Алены. Пасусь весь! И душой и телом… Около 2-х пошли под сосновую горку, к Кисане. Снуют скворушки, толпятся, верещат на Копелевой помойке. Порхают «птичики». Аля принесла Тишу. Налетели воробьи, подняли ругань. Пришли бело-грязные соседкины цыплята, безбоязненно ходили у наших ног, попискивали, поклевывали что-то в траве. Появилась бабка, забрала их в корзинку — унесла. Сегодня тихо, довольно тепло, медленно ползут облака (с юго-запада). Воздух мягкий и пахучий.

После обеда спали. Я — до 5-ти, а Алена до 6-ти; очень ей сегодня плохо с головой.