— Даже разговоры с женщинами не развлекают меня.

— Тут я с тобой не соглашусь, — возразил он, аВиктория приподняла бровь. Он примирительно похлопал ее по руке, но она знала,что он только подтрунивает над ней.

— Этих женщин интересуют только мужчины, —оскорбленно заявила Сара. — Не думаю, что они когда-нибудь слышали ополитике. И все они считают, что Гитлер — новый повар их матери. Как можно бытьнастолько глупыми?

Отец от души рассмеялся и покачал головой:

— С каких это пор ты стала таким политическим иинтеллектуальным снобом?

— С тех пор, как я оставалась наедине с собой. Этооказалось чертовски приятно.

— Может быть, чересчур приятно. Настало времявспомнить, что мир полон разных людей: умных и не настолько умных, некоторыеоткровенно глупы, некоторые забавны, некоторые невероятно скучны. Но таков мир.Ты слишком долго была предоставлена самой себе. Но я счастлив как никогда, чтоты приехала сюда.

— Ладно, только я не уверена, что счастлива, —проворчала она, но, по правде говоря, она получала удовольствие от путешествия.Что касается общения, то Саре не везло, зато ей было приятно в обществеродителей. Путешествие опять сблизило их, и, несмотря на все жалобы, онавыглядела счастливой, и к ней вернулось чувство юмора.

На следующий день Сара заартачилась, отказываясь ехать сними за город. Но отец настоял на том, что выбора у нее нет, а загородныйвоздух будет для нее полезен. К тому же он знал поместье, куда они собиралисьехать, и сказал, что его стоит посмотреть.

Сара простонала, садясь с ними в автомобиль, и большую частьпути проворчала, но вынуждена была признать, что окрестности живописны, апогода выдалась необычайно жаркой и солнечной для Англии.

Это был замок четырнадцатого столетия, обнесенный рвом, скрасивым парком и фермой, которую владельцы полностью восстановили. Сотнигостей, прибывшие на ленч, разбрелись по всему замку, где их ждали слуги снапитками, готовые помочь им удобно расположиться в одной из многочисленныхгостиных или в саду. Сара подумала, что никогда не видела более приятного иинтересного места, и была так очарована фермой, что осталась там, расспрашиваяобо всем, и ухитрилась потерять родителей. Она стояла, глядя на черепичныекрыши домов, на огромный замок, неясно вырисовывавшийся в отдалении. Вид былудивительный, и она затаив дыхание любовалась окрестностями, чувствуя покой иумиротворение. Она не заметила, как осталась почти одна. Большинство гостей ктому времени разошлись. Кто вернулся обратно в замок на ленч, а кто бродил посаду.

— Потрясающе, не правда ли? — услышала она голоспозади себя. Вздрогнув, Сара оглянулась и увидела высокого темноволосогочеловека с голубыми глазами, стоявшего рядом с ней. Он казался очень высоким, иона не рассмотрела его как следует, но у него была приятная улыбка, и они былипохожи словно брат с сестрой. — У меня всегда возникает исключительноечувство истории, когда я прихожу сюда. Кажется, если закрыть на мгновениеглаза, то появятся крепостные, рыцари и дамы их сердца.

Сара улыбнулась словам незнакомца, потому что и у нее былотакое же ощущение.

— Я как раз думала об этом и не могла заставить себяуйти отсюда после посещения фермы. Мне захотелось остаться, чтобы пережить то,что вы сейчас описали.

— Поэтому-то мне и нравится здесь. Меня приводят в ужасвсе попытки модернизировать старину.

Она снова кивнула, изумляясь тому, что он сказал и как онсказал это. В его глазах был какой-то особый огонек, пока он говорил с ней.Казалось, что все его удивляло, и с ним было приятно разговаривать.

— Я — Вильям Вайтфилд, в плену на этот уик-энд, —представился он ей. — Белинда и Джордж — мои кузина и кузен, немногосумасшедшие, как может показаться. Но они хорошие люди. А вы американка, не такли?

Она кивнула и протянула ему руку, слегка смущаясь.

— Да, я американка, я — Сара Томпсон.

— В восторге от встречи с вами. Вы из Нью-Йорка? Или изболее захватывающего места, подобного Детройту или Сан-Франциско?

Она рассмеялась над его представлением о захватывающем ипризналась, что он угадал первый раз.

— Совершаете большое турне?

— Вы угадали. — Она улыбнулась, а он незаметнорассматривал ее.

— С родителями?

— Да.

— Как ужасно. Они наскучили вам до слез со своимимузеями и соборами, а вечером знакомили со всеми сыновьями своих друзей,большинство из которых несут чушь и почти не умеют говорить по-английски. Яснова прав? — Он явно наслаждался, описывая эту картину.

Сара от души рассмеялась:

— Мне кажется, вы следили за нами. Или кто-то рассказалвам, как мы проводили время.

— Для медового месяца это ужасно. — Когда онпроизнес эти слова, глаза Сары померкли, казалось, она немного отдалилась отнего, и это не прошло незамеченным.

— Простите, я сказал пошлость. — Саре понравилисьего открытость и прямота, и она чувствовала себя с ним необычайно спокойно.

— Вовсе нет. — Ей хотелось сказать, что онаслишком чувствительна, но она не решилась. — Вы живете в Лондоне? —Она переменила тему разговора, чтобы он снова вел себя непринужденно, хотя,кажется, он нисколько не был смущен.

— Я действительно живу в Лондоне, — призналсяон. — Когда не латаю старые укрепления в Глостершире. Но у меня нет такоговоображения, как у Белинды и Джорджа. Они потратили годы, приводя это место впорядок. Я сам провел годы, чтобы мой дом не превратился в груду обломков. Моябедная мама по-прежнему живет там. — Беседуя, они медленно побрели кзамку. — Думаю, нам следует пойти на ленч не потому, что кто-нибудьзаметит наше отсутствие. В этой толпе Белинда ничего не заметила бы, даже еслибы мы уехали в Лондон. Однако думаю, что ваши родители уже разыскивают меня сружьем.

В ответ она рассмеялась, зная, что родители скорее всеговоспользовались бы ружьем, чтобы заставить его подойти к ней поближе.

— Вы ошибаетесь.

— Я просто не могу представить родителей, которые неразыскивали бы свою юную дочь. Боюсь, я слишком стар для совращения невинности,но относительно здоров для старого человека. — Он украдкой разглядывалСару, потрясенный ее красотой и заинтригованный тем, что увидел в ее глазах,умных, грустных и немного настороженных. — Будет невежливо с моей стороны,если я спрошу, сколько вам лет?

Внезапно ей захотелось сказать «тридцать», но она не могласебе представить, зачем ей лгать ему.

— Мне исполняется двадцать два в следующем месяце.

Это произвело на него меньшее впечатление, чем она ожидала.Он улыбнулся, помогая ей перебраться через каменную ограду, и, пока он держалее за руку, она почувствовала себя необычайно спокойной.