Они нашли в центре местечко на платной стоянке, заплатили ипрошлись пешком пару кварталов до неширокой тенистой улочки, где летний воздухсгущался, как туман, от аромата жаренного на углях мяса. Этот аромат проникалчерез ноздри, рот, дымком въедался в глаза, опускался вниз, к желудку, и оттудадавал команду в мозг. Дивный запах вырвался наружу вместе с дымом повентиляционным трубам, окружавшим массивные печи, в которых в лучшем ресторанегорода, на весь мир прославившемся жареными свиными ребрышками, эти самыеребрышки сейчас и подрумянивались. Ресторан располагался ниже уровня улицы, вподвальном этаже старого здания из красного кирпича, которое давно бы снесли,если бы не превосходная еда, превратившая “Рандеву” в достопримечательность.

Ресторан обычно бывал полон, существовала даже очередь, нопо четвергам напряжение, видимо, спадало. Они прошли через похожий на пещерузал и устроились за небольшим столиком, покрытым красной клетчатой скатертью,чувствуя на себе любопытные взгляды. Взгляды эти были всегда, мужчиныпереставали жевать, руки с ребрышками застывали в воздухе, когда Эбби Макдирпроходила мимо, невозмутимая, как фотомодель. Однажды в Бостоне, идя потротуару, она стала причиной пробки на перекрестке – на нее засмотрелсякакой-то водитель. Присвистывание и возгласы восхищения вслед были неотъемлемойчастью ее жизни, и даже муж ее привык к этому. Митч был очень горд тем, что егожена так красива.

Чернокожий гигант в красном фартуке с рассерженным видомстоял перед ними.

– Да, сэр. – Голос его был требовательным. Карточки менюлежали на каждом столе и были абсолютно ни к чему. Ребрышки. Только ребрышки.

– Две полных порции, тарелку сыра, пива – один кувшин, – наодном дыхании выпалил Митч.

Ни блокнота, ни ручки у официанта не было, он просторазвернулся и гулким голосом прокричал в сторону входа:

– Дашь два полных, сыр, кувшин! Когда он отошел, Митч подстолом коснулся ноги жены. Она слегка шлепнула его по руке.

– Ты прекрасна, – сказал он. – Когда я в последний разговорил тебе об этом?

– Часа два назад, – отозвалась Эбби.

– Два часа! Тупица безмозглый!

– А ты делай так, чтобы потом не упрекать себя. Он положилруку на ее колено, ласково погладил. На этот раз Эбби позволила это. Сдаваясь,она улыбнулась, на щеках – ямочки, зубы в полумраке поблескивали, глаза, как укошки, светились. Темно-каштановые волосы изящно спадали чуть ниже плеч.

Принесли пиво, официант наполнил кружки. Эбби сделаламаленький глоток, посерьезнела.

– Как ты думаешь, с Ламаром все в порядке?

– Не знаю. Сначала мне показалось, что он пьян. Я сидел какпоследний идиот и смотрел, как он мокнет под водой.

– Бедняга. Кэй сказала мне, что похороны состоятся,наверное, в понедельник, если тела привезут сюда вовремя.

– Давай-ка поговорим о чем-нибудь другом. Не люблю япохорон, никаких, даже если я должен там присутствовать только из приличия иникого из умерших не знал. С похоронами у меня уже есть кое-какой печальныйопыт.

В этот момент принесли ребрышки на картонных тарелках. Настол поставили также блюдо с нашинкованной капустой и запеченной фасолью. Нопрежде всего ребрышки, длиною чуть ли не в фут, обильно политые соусом, секреткоторого известен только шефу. Они приступили к еде.

– А о чем ты хочешь поговорить? – Эбби перевела дух.

– О том, что тебе пора бы уже… – Он выразительно посмотрелна ее живот.

– Я думала, что мы можем подождать несколько лет.

– Можем. Но до того времени нам нужно прилежнотренироваться.

– Мы тренировались в каждом мотеле по дороге из Бостона вМемфис.

– Я помню, а в новом доме еще ни разу. – От неудачногодвижения соус брызнул Митчу прямо в глаза.

– Но мы же только утром приехали, Митч!

– Знаю. А чего мы ждем?

– Митч, ты ведешь себя так, как будто я совсем про тебязабыла.

– А ты и забыла. С самого утра. Предлагаю заняться этимсегодня же вечером, как только приедем домой, это будет как бы обрядом крещениянашего нового обиталища.

– Посмотрим.

– Обещаешь? Гляди-ка, видишь парня, вон там? Похоже, онсейчас вывихнет себе шею, пытаясь увидеть чью-то ножку. По-моему, я долженподойти и отхлестать его ремнем по заднице, а?

– Обещаю. Договорились. Не обращай внимания на тех парней,они смотрят на тебя, думаю, они считают тебя ловчилой.

– Очень остроумно.

Митч справился со своей порцией и теперь уминал ее половину.Допив пиво, они расплатились и выбрались на свежий воздух. Сели в машину. Он неспеша ехал по городу, пока не увидел табличку с названием улицы неподалеку отих дома. Пару раз замешкавшись на поворотах, он въехал на Медоубрук, и околодома мистера и миссис Митчел И. Макдир “БМВ” остановился.

Кровати еще не были собраны, и подушки матрасов лежали наполу, окруженные какими-то ящиками. Херси спрятался под лампой на полу и всюночь наблюдал за тем, как они тренировались.

Через четыре дня, в понедельник, который должен был статьпервым рабочим днем Митчела в фирме Бендини, сам Митч вместе с женой,окруженный своими теперь уже тридцатью девятью коллегами и их женами, пришелотдать последний долг Мартину С. Козински. Кафедральный собор был полон. ОливерЛамберт произнес настолько прочувствованное прощальное слово, что даже у Митча,похоронившего отца и брата, глаза были на мокром месте. При виде вдовы и детейЭбби совсем расплакалась.

В том же составе все встретились и после полудня – впресвитерианской церкви, где происходило прощание с Джозефом М. Хеджем.