– Нет, имеются другие неясности, ты как раз оказалсяпредельно точен. Хорошо, давай начнем с той детали, которая сразу поразила меняи царапнула, похоже, и тебя. Только ты споткнулся о камушек и пошел дальше, а яостановилась.

– Вы о чем? – не понял я.

– Вспомни ситуацию с молитвой.

– Хорошо.

– Ну-ка, повтори! – потребовала Элеонора.

– Запел мулла, где-то рядом находилась мечеть.

– Вероятно.

– Бандиты раскатали коврики, повернулись лицом к солнцу иначали совершать намаз.

– Вот!

– Что?

– Тебя же сия ситуация как-то напрягла.

– Ну… да.

– Почему?

– Не могу определить, просто возникло странное ощущениенекоего неправдоподобия.

– Ваня, какое время суток было?

– Вечер, смеркалось, солнце уходило за горизонт.

– Откуда ты знаешь, что вечерело? Может, наоборот, наступалоутро? – прищурилась Нора.

– Ну, во-первых, свет у солнца на рассвете иной, –начал пояснять я, – а во-вторых, в доме, во дворе которого все ипроисходило, на подоконнике стоял приемник, оттуда лилась тихая музыка,кажется, Моцарт, волшебные звуки, на их фоне то, что разыгрывалось во дворе,наше стояние на коленях и, как апофеоз, целование грязных кроссовок, выгляделоинфернально, напоминало дурной спектакль. Потом голос диктора сказал:«Московское время двадцать часов». Следовательно, был вечер.

– А затем?

– Радио стихло, и послышалась молитва.

– И чеченцы упали лицом к солнцу?

– Да.

– Ваня!!!

– Что?

– Лицом к солнцу?!! Они стали молиться на закат?

– Никак не пойму, отчего вы столь упорно обыгрываете этуситуацию.

– Она ключ к разгадке, – неожиданно заоралаНора, – а ты тупой! Мусульмане молятся только лицом на восток! Это вбито вних с детства! Никак иначе! Понял?

– Естественно, знаю об этом, читал много книг об историиразличных религий.

– Ваня! Солнце садится на западе!

– Так вот что меня удивило!!! Но я тогда сам не понял, чтоименно!

– Верно, – кивнула Нора, – теперь еще однадеталька, ты не обратил на нее внимания, а я сразу сделала стойку! Мерзлаяземля!

– И что?

– В апреле?

– Конечно, по календарю весна, но на дворе холод, да ивообще, вспомните, на майские праздники у нас всегда чуть ли не снег идет!

– У нас! В Москве!!! – гаркнула Нора. – Но не вЧечне! Впрочем, сейчас мы легко проверим мои предположения!

Не успел я охнуть, как хозяйка схватила мобильный, потыкалав кнопки и приказала:

– Сообщите погоду в Чечне! Она у них в каждом городе своя?Насколько отличается? Пара градусов? Давайте Грозный неделю назад! Пишу, ага,плюс пятнадцать-шестнадцать ночью, плюс двадцать два днем, без осадков.

– Без осадков, – ошалело произнес я, вспоминая, какмелкая колкая крупа сыпалась с неба, потом, правда, ветер разогнал черные тучи,засияло закатное солнце…

– Какая мерзлая земля? – рубанула Нора. – Даженочью в Чечне совсем тепло.

– Но, может, в горных районах холодно? – зачем-толяпнул я.

Нора скривилась.

– Ваше время в пути составило два дня, надо полагать, чтовас везли на машине. На поезде, а тем паче на самолете практически невозможнобеспрепятственно провезти мужчину и женщину в бессознательном состоянии. Тыздоровенная оглобля, это сколько же потребуется сопровождающих? И потом, оцени картину:в салон лайнера группа замотанных в черное чеченцев вносит носилки, на которыхспят два человека ярко выраженной европейской внешности. Значит, вас везли намашине, кружными дорогами. Да за два дня до Грозного добраться проблематично,все же Москву и столицу Чечни разделяет почти две тысячи километров. И потом,эти якобы чеченцы слишком часто не к месту поминали имя Аллаха, говорили освятой борьбе. Очень странно вел себя и человек, звонивший Марине, я сначалапребывала в шоке, но потом, когда вы уехали, стала обдумывать ситуацию ипоняла: дело нечисто, похитители обычно действуют по-иному. Все странно инеправильно. Знаешь, о чем это свидетельствует?

Я помотал головой:

– Нет.

– Не было Чечни, все вранье. Чеченского следа в этой историинет, есть хитрая крыса, поставившая спектакль. Думаю, вас дальше Подмосковья неотправляли, просто усыпили, потом внушили, что привезли в окрестности Грозного.И еще, Марина, вполне вероятно, жива, она ранена или просто оставлена умирать сголоду в хорошо запертом подвале. Впрочем, я не исключаю…

– Мы должны найти Арапову, – закричал я, – имерзавца, режиссера спектакля!

– Вот об этом я и веду речь, – кивнула Нора, –слушай, Ваня, есть план.

Обговорив с Норой кучу проблем и поняв, что решительныедействия раньше утра не начать, я вышел из кабинета и в глубокой задумчивостивстал посреди коридора. Спать не хотелось категорически, читать тоже. Может,выпить чаю?

И тут прозвучал звонок в дверь, я вздрогнул, как человек, накоторого внезапно напала змея. Кто может прийти в столь поздний час? Изкабинета Норы слышался ровный голос диктора, хозяйка смотрела программу«Время».

Неожиданно меня охватила злость: что, я теперь так и будужить в страхе? Шарахаться от любого звонка в дверь или от телефонного, откаждого шороха? Ну уж нет!

Твердым шагом я приблизился к экрану домофона, полныйрешимости не заорать от ужаса при виде фигур, замотанных в черные тряпки. Новместо них я увидел милую детскую мордашку – на площадке стояла дочь нашихсоседей, семилетняя Люсенька.

Обрадованный донельзя, я толкнул тяжелую, прикрытуюдеревянной панелью стальную дверь и очень ласково сказал:

– Добрый вечер, мой ангел, отчего вы не спите в стольпоздний час?

Люсенька подняла огромные голубые глаза.

– Что вы, Иван Павлович, – мелодично ответилаона, – я ведь уже школьница, а не крохотная детсадовка.

Я улыбнулся еще шире. Люсенька воспитанная девочка, онаочень хорошо знает, что со словом «дядя» следует обращаться лишь к близкомуродственнику: к брату мамы или папы, всех остальных мужчин, даже добрыхзнакомых, надо величать по имени и отчеству.