– Вам чай или кофе? – обрадовалась я. – А чтомне будет за вызов? Какой штраф?

– Просто воды налейте, – ответилбрандмайор, – ничего не будет, по делу вызывали. – И приказалподчиненным: – Ступайте, парни, на лестницу.

– Ой, все интересное пропустил, – занылКирюшка, – пожара не увидел.

– Ну и скажи спасибо, что так, – буркнулоначальство, лихорадочно заполняя какие-то бумаги, – ничего хорошего в огненет.

– А это что? – спросил Кирюшка, тыча пальцем вкакой-то странный, вытянутый предмет.

– Пенный огнетушитель.

– Зачем он?

– Огонь гасить.

– А почему не водой?

– Слушай, парень, – не вытерпел брандмайор, –не видишь, я документ оформляю, сделай милость, не мешай.

– Вижу, – радостно ответил Кирюшка.

У него замечательный характер – ровный, открытый иприветливый. Он почти всегда пребывает в великолепном настроении и моментальнонаходит контакт с посторонними людьми. Одна беда: господь отсыпал ему чересчурмного любопытства!

– Вижу, – повторил Кирюшка и глянул через плечопожарного. – А вы неправильно пишете.

– Где? – удивился мужик.

– Здесь, – радостно ответил мальчик, –смотрите, вот на этой строчке: «очаг возгарания».

– Ну и что, так у нас принято…

– Так «возгорание», – пояснил Кирка. – Кореньгар-гор, мы в пятом классе проходили.

– Ну, ты прям Лобачевский, – недовольно ответилмайор, – никто не замечал никогда.

– А Лобачевский был математик, – встрялаЛиза, – великий, но к русскому языку отношения не имел.

– Раз такие умные, – вскипел начальник, –чего тогда чайник не выключаете? А?

Я хотела было сказать, что дети к этому инцидентунепричастны, но Кирюшка опять спросил:

– А как этот огнетушитель работает?

– Просто.

– В электричество включается?

– Нет.

– Где его включают?

– Кнопка наверху.

– Какая? Их там две.

– Правая.

– От вас или от меня?

– Правая она и есть правая, – цедил пожарный.

– Эта, – продолжал Кирюшка, – да? Эта? Нускажите!

– Какая? – безнадежно спросил майор.

И тут мальчик ткнул пальцем в красную пупочку. Вмиг изнебольшого раструба на самом верху огнетушителя послышалось угрожающееворчание, и через мгновение из отверстия забила толстая струя пены.

– Блин! – заорал майор, кидаясь к агрегату.

Не тут-то было. Наши толстенькие мопсихи, напуганные дополусмерти всем происходящим, тихо сидели, прижавшись друг к другу. Очевидно, умайора дома не было животных, потому что мы, прежде чем шагнуть, машинальносмотрим под ноги. Но пожарный бросился вперед не задумываясь. Правая ступня егозацепилась за Аду, левая – за Мулю. Взмахнув руками, с воплем он рухнул междустолом и мойкой. Огнетушитель вертелся в разные стороны, плюясь белыми, пухлымикусками пены.

Баба Зина заорала как ненормальная и выскочила в коридор.

– Как его выключать? – завопила я, подбираясь кбаллону.

… – ответил майор.

– Кнопка, – заверещал Кирюшка, – кнопка,Лизка, нажми скорей сверху!

Девочка ловко выполнила приказ, но огнетушитель непослушался. Раструб неожиданно повернулся на сто восемьдесят градусов, и неуспела я опомниться, как противно воняющая масса залепила мне нос, рот и глаза.Так что наблюдать за происходящим я больше не могла, слышала только разнообразныезвуки: беспрестанный мат брандмайора, нервное поскуливание мопсих, надрывноемяуканье кошек, нечленораздельное мычание, которое издавали баба Зина ипредседатель Саша, звяканье, топот, фырканье, стук, потом все перекрыл громовойвопль:

– Растуды твою, блин, Николай Евгеньевич, чегостряслось?

– …Мишка, – возвестил майор, – …и… и… Большесказать нечего.

– Лампа, – заорал Кирюшка, – утрите ей морду!

Я открыла рот, чтобы сделать ему замечание, и даже начала:

– Не морду, а… – Но тут пена заползла в рот, и я чутьне скончалась от омерзительного вкуса.

– Пошли, Лампуша, – сказала Лизавета и потянуламеня за руку, – давай, умывайся.

Зажурчала вода, кое-как я смыла с лица отчего-то жирную,липкую кашу и наконец-то сумела разлепить веки. Перед глазами предстало дивноезрелище. Когда-то, страшно давно, мама читала мне книжку про эскимосов. Большевсего детское сознание поразила картинка, изображавшая внутренность домасеверных жителей. До сих пор помню, что он называется красивым, загадочнымсловом «иглу». Так вот, наверное, чтобы потрясти детскую душу до основания,живописец изобразил небольшую комнату, где все предметы были сделаны из льда иснега – кровати, стол, стулья, даже газовая плитка. Естественно, такоенереально, а небось на самом деле в иглу висит закопченный горшок над огнем, ноцель была достигнута. С замиранием сердца я разглядывала картинки и страстномечтала оказаться там, внутри. Теперь мне была предоставлена такая возможность.

Вся кухня была покрыта толстым белым слоем отвратительновоняющей субстанции. Когда пожарные, синие от злости, наконец ушли, волоча засобой пустой огнетушитель, я вздохнула.

– Боже, это же целую ночь отмывать!

– Здорово хлестало, – в полном восторге запрыгалКирюшка, – совершенно офигенно, эх, жаль, Лешка Королев не увидел. Он-товсе хвастался, что у них дома батарею зимой прорвало, но мой огнетушительпокруче будет!

Я сунула ему в руки тряпку.

– Начинай!

– Да, – моментально загудел Кирюшка, – почемувсегда я?

– Ты на кнопку нажал!

– А ты чайник забыла!

Признав правильность данного замечания, я взяла другуютряпку и предложила:

– Давай вместе, быстрее справимся.

– Ага, – зудел Кирюшка, – мы будем тут всемыть, а Лизка отдыхать!

– Вовсе нет.

– Где она?

– Слышишь, идет по коридору?