– Ну? Еще чего надо?

Испуганная таким приемом, я залепетала:

– Тут, в общем, Слава Рожков обещал, продукты… Стодолларов есть!

Алексей Федорович побагровел, быстро глянул в сторонудежурной, потом легко, словно дамскую сумочку, подхватилтринадцатикилограммовую торбу и велел:

– Двигайте вниз, ох уж эти родственники! Всеперепутают, передачи в подвале принимают.

Во дворе он грохнул сумку на землю и прошипел:

– С дуба упала, да?

– Нет, – растерялась я, – а что?

– А то, дурья башка, что явилась с сумкой и про баксыорешь при свидетелях, совсем головы нет? Вроде Славка говорил, ты нормальная!

– Простите, – пролепетала я, – я в первыйраз, больше это не повторится, уж поверьте. Возьмите баульчик, там все какнадо, ничего противозаконного, а тут денежка.

– Пошла ты на… со своими деньгами, – спокойноответил мужик.

Я раскрыла рот.

– Для Володи я и так все сделаю, – пояснилмент, – мы с ним лет десять знакомы, отличный он парень, и дело одно было,за которое я ему по гроб жизни благодарен. Только продукты не возьму.

– Но почему?

– Его увезли.

– Куда?!

– В больницу.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, какслабеют ноги.

– Сердце схватило ночью, похоже на инфаркт. Хорошо хотьсокамерники зашумели. Успели его до врача живым донести, но сейчас положениекрайне тяжелое, отправили в «Матросскую тишину».

– Куда?

– В другое СИЗО, на улицу Матросская Тишина.

– Почему? – плохо слушающимися губами спросила я.

– Там большая больница, со сложными случаями всегдатуда отвозят, наши врачи в Бутырке не справляются, коли дело плохо.

– А что, так плохо?

– Нехорошо, – вздохнул тюремщик, – честноговоря, я боялся, что живым не доедет. Уж и не знаю, что дальше делать станут.Могут в 21-ю больницу перевести.

– Зачем?

– Там специальных два этажа имеется, – вздохнулАлексей Федорович, – оно, может, и лучше для Володи туда попасть,специалисты понадежнее и лекарств побольше, чем в Матроске. Только все этипереезды в машине инфарктнику ни к чему…

– Отчего же его сразу в 21-ю не отправили?

– Не положено, сначала в Матросскую надо.

– Идиоты!!

– Таковы правила.

– Что же мне теперь делать? – растерянно спросилая.

– Забирайте домой харчи, позвоню вам, давайте телефон.

Я продиктовала номер и взглянула на сумку, где лежалилюбовно купленные и аккуратно запакованные продукты. Ей-богу, не могу тащитьпередачу назад, несмотря на то, что потратила на нее кучу денег…

– Послушайте, Алексей Федорович, в тюрьме ведь естьтакие люди, которым ничего не присылают?

– Полным-полно.

– Ну вот, возьмите и отдайте одному из них.

– Вы что, – уставился на меня тюремщик, – этож сколько вы деньжищ убухали…

– Пожалуйста, – устало сказала я, – оченьпрошу, просто я не смогу внести этот баул назад в квартиру.

Прибыв около семи домой, я рухнула на диван и мигомпровалилась в сон – тяжелый, какой-то беспросветно-черный… Вытащил меня изобъятий Морфея звонок в дверь. На плохо слушающихся ногах я добралась доприхожей и, не посмотрев в «глазок», распахнула дверь. Крик застрял в горле.

На лестничной клетке стоял Володя. Отчего-то голый, вернее,без костюма, замотанный в белую простыню, что-то типа национальной одеждыиндийских женщин – так выглядел его наряд. Лицо майора было бледным, волосыпобриты, на голове – терновый венец.

– Володечка, – прошептала я, протягиваяруку, – ты откуда?

– Оттуда, – печально ответил приятель, неразлепляя бескровных губ.

– Вовочка, где твои волосы?

– Их уничтожили, Лампа.

– Господи, что на тебе намотано?

– Тут это носят, дорогая.

Я почувствовала, что сейчас потеряю сознание, и попыталасьобнять приятеля, шагнула на лестницу, но майор быстро отступил назад.

– Не подходи ко мне, милая, прощай.

– Володя! – заорала я. – Володя! Стой,погоди, ты куда?..

– Так надо, Лампуша, – тихо произнес друг и пошелпо ступенькам вниз.

Я смотрела, как он плывет над лестницей, не касаясь ееногами. Сознание начало мутиться. Внезапно Костин стал исчезать. Сначаларастаяла нижняя часть тела, потом грудь, ноги… Осталась одна голова в терновомвенце… Вдруг она легко обернулась, и прозвучал до боли знакомый, чутьхрипловатый голос:

– Лампуша, прости за все, люблю вас, прощайте ипомогите тем, кто любит меня.

– Володя! – завизжала я и кинулась за ним.

Но мягкие ноги подломились в коленях, я не удержалась ивлетела в окно, пробив стекло, земля понеслась мне навстречу, в ушах раздавалсянесмолкаемый звон… Я закричала и… открыла глаза. Господи, это был сон! Взгляднашарил будильник: восемь вечера. Липкими от пота руками я потерла голову.Раздался резкий звук. Кто-то нажимал на дверной звонок.

В полном ужасе, еле-еле передвигая ногами, я добралась додвери и глянула в «глазок». На лестнице стояла молодая, симпатичная, ночрезмерно полная женщина. Я распахнула дверь и увидела, что она не толстая, апросто беременная, месяце на девятом, не меньше.

– Простите за беспокойство, – вежливо сказаладевушка.

Она была очень хорошенькой и очень молодой. Уж не знаю,исполнилось ли ей восемнадцать. Пухлые щеки покрывал персиковый румянец,огромные карие глаза просто лучились, красиво изогнутые губы улыбались, а наплечи падали темные блестящие волосы, без слов говорящие: их хозяйка не толькомолода, но и здорова.

– Простите, – повторила незваная гостья, – незнаете, куда подевался ваш сосед Володя из сорок второй квартиры? Звоню, звоню– и никого нет.

– Зачем он вам? – настороженно спросила я.

Девушка замялась.