В тот последний вечер, когда Маарет нашла меня в лесу, онавыглядела вполне обычно, но вместе с тем таинственно – вся в черном ипо-современному накрашена, как она называла свой мастерски наложенный грим,превращавший ее в пленительную смертную женщину, встречавшую на своем пути вреальном мире лишь восхищенные взгляды. Какая у нее узкая талия, какие длинныепальцы, еще более грациозные благодаря облегающим черным лайковым перчаткам.Она старалась не наступать на папоротник и нежные побеги, когда могла столкнутьс дороги даже деревья.

Они с Джессикой и Габриэль побывали в Сан-Франциско,прошлись мимо весело освещенных домов, по узким чистым тротуарам, там, гдеживут люди, сказала она. Как свежо звучала ее речь, ей не приходилось делатьусилия, чтобы говорить на современный манер, – это была уже совсем не тапринадлежащая вечности женщина, которую я впервые увидел в комнате на вершинегоры.

И почему я опять один, спросила она, почему сижу у ручья,текущего сквозь чащобу? Почему бы мне не поговорить с остальными, хоть немного?Знаю ли я, как они осторожны, как хотят меня защитить?

Они до сих пор задают мне эти вопросы.

Даже Габриэль, которая редко берет на себя труд задатьвопрос и никогда не говорит слишком много. Они хотят знать, когда я приду всебя, когда я поговорю о том, что произошло, когда я перестану писать ночинапролет.

Маарет сказала, что мы в ближайшее время увидимся. Можетбыть, весной нам стоит приехать к ней в Бирму. Или же она как-нибудь вечеромнанесет нам нежданный визит. Но суть в том, что нам больше нельзя уединяться, унас есть способы связаться друг с другом, куда бы мы ни забрели.

Да, хотя бы в этом жизненно важном вопросе разногласий невозникло. Не спорила даже Габриэль, одиночка и скиталица.

Никто больше не хотел затеряться во времени.

А Мекаре? Увидим ли мы ее снова? Сядет ли она с нами застол? Заговорит ли на языке жестов и знаков?

С той ужасной ночи я видел ее всего лишь раз. Это вышлосовершенно неожиданно – в мягком фиолетовом предрассветном свете я выходил излеса, возвращаясь в дом.

По земле полз туман, рассеиваясь у папоротников иразбросанных то здесь, то там зимних диких цветов и бледным свечениемподнимаясь по гигантским деревьям.

Из тумана показались близнецы, они спускались к устью ручья,чтобы продолжить путь по камням, они обнимали друг друга за талию, на Мекаребыло длинное красивое шерстяное платье, такое же, как у сестры, ее сверкающиерасчесанные волосы свободно падали на плечи и на грудь.

Кажется, Маарет что-то тихо говорила Мекаре на ухо. ИменноМекаре остановилась, чтобы бросить на меня взгляд огромных зеленых глаз,неподвижность ее лица на секунду приобрела устрашающий оттенок – и, словнопалящий ветер, по сердцу пронеслась скорбь.

Я смотрел на нее, как в трансе, боль душила меня, иссушаялегкие.

Не знаю, о чем я думал, знаю только, что боль казаласьневыносимой. И что Маарет сделала легкий ласковый приветственный жест,означавший, что я должен следовать своей дорогой. Приближалось утро. Вокругпробуждался лес. Ускользали драгоценные секунды. Моя боль ослабла, вырвалась насвободу, как стон, я отпустил ее и отвернулся.

Я бросил последний взгляд на две фигуры, направляющиеся навосток по серебряному устью журчащего ручья, окунувшиеся в ревущую музыку воды,неустанно катящейся по россыпи камней.

Старое видение из сна немного потускнело. И, вспоминая о нихсейчас, я вижу не погребальные пиршества, а ту сцену, двух сильфид в лесу.Через несколько ночей Маарет покинула владения Сономы и забрала Мекаре с собой.

Я был рад, что они ушли, потому что это означало, что мытоже уедем. Мне было наплевать, что я, может быть, навсегда расстаюсь с домом вСономе. Мое пребывание там превратилось в агонию, хотя хуже всего были первыеночи после катастрофы.

Насколько быстро вызванное потрясением молчание остальныхсменилось бесконечным анализом, попытками интерпретировать то, что они увиделии почувствовали? Как именно совершилась передача этой силы? Может быть, она прираспаде ткани покинула мозг и попала в поток крови Мекаре, донесший ее досходного органа? А сердце, имело ли оно значение?

Молекулы, ядра, растворы, протоплазма – блистательныесовременные слова! Да хватит вам, мы же вампиры! Мы живем на крови всегоживого, мы убиваем, и нам это нравится. Вне зависимости от того, необходимо намэто или нет.

Я не мог их слушать, не мог выносить их молчаливого, ноупорного и явного любопытства: «Что у вас с ней было? Чем вы занимались втечение тех нескольких ночей?» Уйти от них я тоже не мог, у меня определенно нехватило бы силы воли окончательно оставить их; я содрогался, находясь сними рядом, содрогался, когда их рядом не было.

Леса мне было мало, я совершал многомильные прогулки средиогромных секвой, дубов и широких полей, а потом снова углублялся во влажныенепроходимые леса. Но от их голосов никуда не деться. Луи признается, как в тежуткие минуты он потерял сознание. Дэниел говорит, что слышал наши голоса, ноничего не видел. Джесс, которую поддерживал Хайман, видела все.

Сколько раз они размышляли над иронией судьбы – ведь Мекаресразила врага человеческим жестом: не подозревая о невидимых силах, она нанеслаудар как человек, но с нечеловеческой скоростью и силой.

Сохранилась ли в Мекаре хоть какая-то частица Акаши? Вот какойвопрос меня волновал. Забудь о «научной лирике», как выразилась Маарет. Вот чтомне хотелось знать. Или же ее душа наконец обрела свободу, когда у нее вырвалимозг?

Иногда в темноте, в подвале с обитыми жестью стенами ибесчисленными безликими отсеками, похожими на пчелиные соты, я просыпался вуверенности, что она совсем рядом, в каком-нибудь дюйме от моего лица, ячувствовал прикосновение ее волос, ее руки, я видел черный отблеск ее глаз. Яшарил в темноте… ничего – только сырые кирпичные стены.

Потом я лежал и думал о бедной маленькой Беби Дженкс, о тойБеби Дженкс, которую она мне показала, – устремившейся вверх;я видел, как Беби Дженкс взглянула в последний раз на землю и ее обволоклиразноцветные огни. Как могла Беби Дженкс, бедная девочка-байкер, выдумать такоевидение? Быть может, в конце концов все мы возвращаемся домой.

Откуда нам знать?

Вот мы и остались бессмертными, напуганными, привязанными ктому, чем можем управлять. Все началось заново, колесо совершило полный круг,мы – настоящие вампиры, потому что других вампиров нет; образована новаяобщина.