— Сейчас сами увидите, — ответил Жернанд, схватилЖюстину и заставил Джона и Константа привязать ее, живот к животу, к трупусвоей жены. — Вот в таком положении я буду сношать в задницу этудевку. — Затем, приступив к обещанной операции, добавил: — Согласитесь,что про этот способ вы совсем позабыли.

Каждый из компании шумным восторгом встретил этопредложение, каждый захотел испытать его, когда Жернанд закончил. Но несчастнуюЖюстину охватило такое отвращение, что ее лицо исказилось, и она потеряласознание.

— Прекрасно! — крикнул Брессак, который как разсношал ее. — Вместо одного у нас будет два трупа — только и всего.

— Надо бы отстегать ее, — предложил Верней, —и хорошенько пощипать, вот увидите, как хорошо поднимает тонус это средство.

— А лучше всего добраться до нервов и поколоть их, еслитолько это возможно, — заметил Д'Эстерваль, лаская ягодицы Сесилии ипоручив свой орган ласкам одного из юных служителей.

— Так давайте попробуем все средства, начиная с самогопростого, — проговорил Верней и тут же принялся хлестать жертву, непокидая заднего прохода Доротеи, которой малышка Роза сосала клитор. —Если первое не даст результатов, перейдем к следующему.

К счастью, в этом не было необходимости: после жесточайшейпорки Жюстина открыла глаза, но увы, только для того, чтобы с ужасомобнаружить, что с нее ручьями льется кровь.

— О Господи! — простонала она, окропляя слезами безжизненноелицо своей госпожи, почти прижатое к ее лицу. — О праведное небо! Итак,мне всегда суждено быть жертвой страданий и ужасов! Забери поскорее мою душу,великий Боже: лучше быть сто раз мертвой, нежели влачить такую жуткую жизнь.

Эта мольба вызвала громкий хохот, и утехи продолжились.

Д'Эстерваль, выбравшись из зада мадам де Верней, в которомон недолго орудовал, подошел к ее супругу и поинтересовался, почему тот неприсоединил жену к свояченице.

— Ах, вот как! — рассмеялся Верней, прочищая заджене того, кто задал ему вопрос. — Стало быть, эта мысль возбуждает тебявсерьез?

— Ты же сам видишь, — проворчал Д'Эстерваль,показывая свое копье, взметнувшееся в небо с грозным видом, — уверяю тебя,что страдания этой твари безумно меня воспламеняют. Она так обольстительна,когда рыдает, и я хотел бы, — продолжал распутник, усиленномастурбируя, — заставить ее помучиться по-настоящему.

— Ладно, дружище, — сказал Верней, — ясогласен, но только на следующих условиях. Первое: убивая мою жену, ты уступишьмне свою, которая мне очень нравится.

— Идет! — воскликнули одновременно Д'Эстерваль иДоротея.

— Второе условие заключается в том, что смерть, которуюты приготовил для моей любезной половины, должна быть ужасной… Пусть этопроизойдет в комнате по соседству с той, где я буду совокупляться с твоей женойи извергаться под вопли твоей жертвы.

— Я согласен на все, — объявил Д'Эстерваль, —но также при одном условий. Мне нужна жена, и я хочу заполучить Сесилию: такприятно жениться на девушке, чьи руки запятнаны кровью матери.

— Отец — заплакала Сесилия, содрогаясь от этой ужаснойперспективы. — Неужели вы принесете меня в жертву?

— Несомненно, — сказал Верней, — а твой ужастолько сильнее укрепляет меня в этом решении. Я уже подписал договор. Я вам далчестное благородное слово, Д'Эстерваль, и прошу вас воспитать эту девицу какследует.

— Ах, черт возьми, — умилился Брессак, — гдеона лучше узнает, что такое убийство, как не в доме, где каждый день кого-нибудьубивают! Ну а я со своей стороны, — прибавил он, — требуюкомиссионные с этой сделки.

— Что именно?

— Я прошу вас, дядя, отдать мне Виктора, вашего сына; ябез ума от этого юноши, доверьте мне его года на два-три, чтобы я мог завершитьего образование.

— В лучшие руки ему не попасть, — сказалВерней, — он похож на тебя, друг мой, и я желаю сыну всего самого лучшего.Главное — обрати внимание на его слабые места, внуши ему наши принципы, закалиего душу и заставь его презирать женщин.

— Да, лучшего места ему не найти, — печальнозаметила Жюстина. — Несчастный мальчик! Как мне его жаль…

— А я другого мнения, — сердито оборвала ееДоротея, — господин де Брессак, может быть, самый лучший наставник, какогоя знаю; я хотела бы иметь десять детей, чтобы всех их доверить его попечению.

— Признаться, друзья мои, — сказал Жернанд, —я очень рад, что все вы получили, что хотели, только я один остался с носом.

— Нисколько, — возразил Верней, — я хотелотобрать у тебя Жюстину, — но теперь оставляю ее тебе; не печалься — этотпредмет стоит всех наших вместе взятых: на свете нет девицы более красивой,более кроткой и добродетельной, чем она. Ты говорил мне о новом браке, и в этомделе тебе будет очень полезна Жюстина, я же отказываюсь от своих намерений вотношении нее, так что, брат, и тебя не обидели.

— Но все-таки вы все покидаете меня? — спросилЖернанд.

— Да, завтра утром, — ответил Д'Эстерваль.

— Ну что ж, — сказал Жернанд, — а япостараюсь поскорее найти новую жену, чтобы мы могли собраться для новыхразвлечений.

На этом они разошлись. Д'Эстерваль с помощью Джона и однойиз старух отвел мадам де Верней в комнату, которую отделяла от дортуара Вернеятоненькая перегородка. Но прежде жестокий муж некоторое время шуровал своимчленом в ее потрохах, она плакала, а Д'Эстерваль, не имевший никакого желаниящадить ее, поглаживал свой твердый, как железо, орган. Верней захватил с собойМарселину и Доротею; Сесилия, Роза, Жюстина и двое ганимедов составили компаниюЖернанду.

Тщательно подготовленная сцена была ужасна, Брессак и Викторнезаметно пробрались к д'Эстервалю, и к его несказанному удовольствию матьпогибла от руки сына. Нам достаточно известен характер этого юного чудовища,чтобы представить себе, с каким рвением и наслаждением он исполнил свою роль.Брессак и Д'Эстерваль по очереди насаживали его на кол, пока он творилчудовищные дела, к которым его поощряли. Несколько часов Вернею не говорили,какое участие принял в этом жестоком убийстве его сын, и скоро мы увидим, какон воспринял это известие. Но сначала расскажем о необычном колпаке, которыйнадели на жертву. Читатель помнит, что похоть Вернея разгоралась от криковнесчастной жены, поэтому на ее череп водрузили нечто вроде каски с раструбом,благодаря которой ее вопли, исторгнутые нечеловеческой болью, напоминали предсмертныйрев быка.

— Черт! Что это такое? — удивился Верней, услышавтакую музыку и бросаясь на мадам д'Эстерваль. — Никогда не слышал болеесладостных звуков… Какого дьявола они с ней вытворяют, что она так верещит?

Наконец крики утихли, их сменили ругательства,свидетельствующие об оргазме д'Эстерваля, не менее громкие и выразительные.