— И что в этом плохого? Я была очень нежна с Аристидом исделала его счастливым. — Бренда подалась вперед: — Знаете, как мыпознакомились? — И продолжала, не дожидаясь ответа: — Это произошло в ресторане«Веселый Шэмрок». Аристид заказал омлет с тостами. Я плакала, когда принеслаему заказ. «Присядь-ка, — сказал он. — И расскажи мне, в чем дело». — «О, я немогу, — ответила я. — За разговоры с клиентами я получу нагоняй». — «Неполучишь, — сказал он. — Я владелец этого ресторана». И только тогда япосмотрела на него внимательно. Такой странный маленький человечек, но в немощущалась какая-то сила… Наверное, вы уже слышали эту историю от них… Будто быя была скверной женщиной — но это неправда. Родители дали мне хорошеевоспитание. Мы держали прекрасную мастерскую по вязанию кружев… Я не имеланичего общего с теми девушками, которые гуляют сразу с несколькими парнями ибыстро теряют свою гордость. Но Терри казался мне не похожим на других. Он былирландцем и собирался уходить в плавание… Потом он ни разу даже не написал мне…Наверное, я поступила страшно глупо. Но так уж получилось, понимаете. Язабеременела — как какая-нибудь дурочка-служанка, — в ее голосе послышалосьпрезрение великосветской дамы. — Аристид был великолепен. Сказал, что все образуется,мол, он одинок и может жениться на мне сию же минуту. Это было похоже на сон… Ипотом выяснилось, что он и есть тот самый великий мистер Леонидис, которыйвладеет кучей магазинов, ресторанов и ночных клубов. Это похоже на сказку, неправда ли?

— На сказку определенного рода, — сухо согласился я.

Взгляд Бренды медленно возвращался из какого-то далекогодалека.

— Никакого ребенка у меня не было. Я ошиблась.

Она лениво улыбнулась.

— Поклялась себе, что буду Аристиду по-настоящему хорошейженой. И я ею была. Я заказывала для него блюда, которые он любил, и носилацвета, которые ему нравились, и делала все для его удовольствия. И он былсчастлив со мной. Но мы никогда не чувствовали себя свободными от егосемейства. Они вечно болтались где-нибудь поблизости, паразитировали наАристиде и запускали руку в его карман. Эта старая мисс де Хэвилэнд должна былабы уехать отсюда, когда Аристид женился. Я так и сказала мужу. Но он ответил:«Она жила здесь так долго! Теперь это и ее дом». Ему нравилось жить с ними пододной крышей и держать всех их в подчинении. Они относились ко мне по-скотски,но Аристид как будто не замечал этого. Роджер меня ненавидит — вы виделиРоджера. Он всегда ненавидел меня. Он страшно ревнив. А Филип настолькочванлив, что никогда не разговаривает со мной. И вот теперь они пытаютсяпредставить дело так, словно я убила Аристида. А я не убивала! Не убивала! —Бренда резко подалась вперед: — Поверьте, прошу вас.

Я нашел молодую вдову достойной всяческой жалости.Презрение, с каким Леонидисы отзывались о ней, и их неприкрытое желаниеубедиться в ее виновности сейчас показались мне просто бесчеловечными.

— Если не меня — в крайнем случае, они подозревают Лоуренса,— продолжала Бренда.

— А что Лоуренс? — поинтересовался я.

— Лоуренс — бедняжка. Он очень болезненный… И не мог пойтина войну, но это не из-за трусости. Просто он страшно нервный. Я всегдастарался развеселить и утешить его. Он вынужден был заниматься с этими ужаснымидетьми. Юстас вечно насмехается над ним, а Джозефина… Впрочем, вы сами виделиДжозефину и понимаете, что это такое.

Я сказал, что еще не видел Джозефину.

— Иногда мне кажется — у девочки не все дома. У нее какие-топодлые ухватки, и она несколько странная… Иногда я просто боюсь ее.

Джозефина меня не интересовала. Я вернулся к ЛоуренсуБрауну.

— Вообще кто он такой? — спросил я. — Откуда взялся?

Я сформулировал вопрос неуклюже. Бренда вспыхнула.

— Он обыкновенный человек. Как я… Что мы можем поделатьпротив всех них?

— Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете грозящуювам опасность?

— Нет. Они хотят, чтобы преступником оказался Лоуренс… илия. И этот полицейский на их стороне. Что я могу поделать против них?

— Не стоит так накачивать себя, — сказал я.

— Почему убийцей не может оказаться один из них? Или кто-тосовершенно посторонний? Или один из слуг?

— Ни у кого нет никаких мотивов.

— О, мотив! А какой мотив может быть у меня? Или у Лоуренса?

Чувствуя себя довольно неловко, я промямлил:

— Они могут предполагать, что вы и… Э-э… Лоуренс любите другдруга… И хотите пожениться…

Бренда резко выпрямилась.

— С их стороны очень дурно так думать! Это неправда. У нас сЛоуренсом никогда не было даже разговоров на подобную тему. Я просто жалела егои всячески старалась утешить. Мы с ним друзья — и не более того. Вы ведь веритемне, правда?

Я ей верил. Я верил, что Бренда и Лоуренс являются, как онавыразилась, друзьями — и не более того. Но я также был твердо убежден, чтомиссис Леонидис любит молодого учителя, может быть и сама не подозревая обэтом.

И с этой мыслью я отправился вниз разыскивать Софию.

Я уже собирался заглянуть в гостиную, когда София высунуласьиз двери в конце коридора.

— Привет, — сказала она. — Я помогаю Нэнни готовить ленч.

Я хотел было присоединиться к ней, но девушка вышла вкоридор, прикрыла за собой дверь кухни и, взяв меня за руку, провела в пустуюгостиную.

— Ну? — спросила она. — Ты видел Бренду? Как она тебепоказалась?

— Честно говоря, мне ее жаль.

София выглядела довольной.

— Понятно. Значит, она успела тебя обработать.

— Дело в том, — слегка раздражаясь, начал я, — что я могупосмотреть на сложившуюся ситуацию ее глазами. А ты не можешь.

— В каком смысле ее глазами?

— Скажи по-честному, София, кто-нибудь из вашей семьикогда-нибудь был добр по отношению к ней — или хотя бы вежлив?

— Нет, мы не были добры к ней. С чего бы вдруг?

— Просто из соображений христианского милосердия, если уж неиз-за чего другого.

— Какую высокую ноту ты берешь, Чарлз. Похоже, Брендапостаралась на славу.

— Послушай, София, у меня такое впечатление… Я не понимаю,что с тобой происходит.

— Я просто не привыкла притворяться, вот и все. Говоришь, тыпосмотрел на ситуацию глазами Бренды? А теперь посмотри моими. Я не люблю тоттип молодых женщин, которые влипают в неприятные истории и под этой маркойвыходят замуж за богатых стариков. У меня есть полное право не любить этот типмолодых женщин, и я не вижу необходимости скрывать свою неприязнь к ним. И еслибы все факты этой истории были сухо запротоколированы на бумаге, тебе бы тожесовсем не понравилась подобная молодая женщина.