— Это дедуктивный метод, милейший Фандорин.Восстановление общей картины по некоторым мелким деталям. Тут главное — незарваться, не прийти к некорректному выводу, если имеющаяся информациядопускает различные толкования. Но об этом мы еще поговорим, время будет. Анасчет Грушина, это совсем просто. Ваша хозяйка поклонилась мне чуть не до полаи назвала «превосходительством» — это раз. Я, как видите, на«превосходительство» никак не похож, да оным пока и не являюсь, ибо мой чинотносится всего лишь к разряду «высокоблагородий» — это два. Никому кромеГрушина о своем намерении навестить вас я не говорил — это три. Ясно, что омоей деятельности господин следственный пристав может отзываться тольконелестно — это четыре. Ну, а телеграф, без которого в современном сыске,согласитесь, совершенно невозможно, произвел на все ваше управление поистиненеизгладимое впечатление, и умолчать о нем наш сонный Ксаверий Феофилактовичникак не мог — это пять. Так?

— Так, — постыдно предал добрейшего КсаверияФеофилактовича потрясенный Фандорин.

— У вас что, в таком юном возрасте уже геморрой? —спросил бойкий гость, переставляя микстуру на стол и усаживаясь.

— Нет! — бурно покраснел Эраст Петрович и заодноотрекся уж и от Аграфены Кондратьевны. — Это… Это хозяйка перепутала. Она,ваше высокоблагородие, вечно все путает. Такая баба бестолковая…

— Понятно. Зовите меня Иваном Францевичем, а еще лучшепросто «шеф», ибо работать будем вместе. Читал ваше донесение, — безмалейшего перехода продолжил Бриллинг. — Толково. Наблюдательно.Результативно. Приятно удивлен вашей интуицией — это в нашем деле драгоценнеевсего. Еще не знаешь, как разовьется ситуация, а чутье подсказывает принятьмеры. Как вы догадались, что визит к Бежецкой может быть опасен? Почему сочлинеобходимым надеть защитный корсет? Браво!

Эраст Петрович запунцовел еще пуще прежнего.

— Да, придумано славно. От пули, конечно, не убережет,но от холодного оружия очень даже неплохо. Я распоряжусь, чтобы закупили партиютаких корсетов для агентов, отправляющихся на опасные задания. Какая марка?

Фандорин застенчиво ответил:

— «Лорд Байрон».

— «Лорд Байрон», — повторил Бриллинг, делая записьв маленькой кожаной книжечке. — А теперь скажите мне, когда вы могли быприступить к работе? У меня на вас особые виды.

— Господи, да хоть завтра! — пылко воскликнулФандорин, влюбленно глядя на нового начальника, то есть шефа. — Сбегаюутром к доктору, сниму швы, и можете мной располагать.

— Вот и славно. Ваша характеристика Бежецкой?

Эраст Петрович законфузился и, помогая себе обильнойжестикуляцией, начал довольно нескладно:

— Это… Это редкостная женщина. Клеопатра. Кармен…Красоты неописуемой, но дело даже не в красоте… Магнетический взгляд. Нет, ивзгляд не то… Вот главное: в ней ощущается огромная сила. Такая сила, что онасо всеми будто играет. И игра с какими-то непонятными правилами, но жестокаяигра. Эта женщина, по-моему, очень порочна и в то же время… абсолютно невинна.Ее будто не так научили в детстве. Я не знаю, как объяснить… — Фандоринпорозовел, понимая, что несет вздор, но все же договорил. — Мне кажется,она не такая плохая, как хочет казаться.

Статский советник испытующе взглянул на молодого человека иозорно присвистнул:

— Вон оно что… Так я и подумал. Теперь я вижу, чтоАмалия Бежецкая — особа и впрямь опасная… Особенно для юных романтиков в периодполового созревания.

Довольный эффектом, который эта шутка произвела насобеседника, Иван Францевич поднялся и еще раз посмотрел вокруг.

— За конурку рублей десять платите?

— Двенадцать, — с достоинством ответил Эраст Петрович.

— Знакомая декорация. Сам так жил во время оно.Гимназистом в славном городе Харькове. Я, видите ли, вроде вас — в раннемвозрасте остался без родителей. Ну, да это для оформления личности дажеполезно. Жалованье-то тридцать пять целковых, согласно табели? — опять безмалейшего перехода поинтересовался статский советник.

— И квартальная надбавка за сверхурочные.

— Я распоряжусь, чтобы вам из особого фонда выдалипятьсот рублей премиальных. За усердие и перенесенную опасность. Итак, дозавтра. Приходите, будем работать с версиями.

И дверь за удивительным посетителем закрылась.

* * *

Управление сыскной полиции и в самом деле было не узнать. Покоридорам деловито рысили какие-то незнакомые господа с папками подмышкой, идаже прежние сослуживцы ходили уже не вперевалочку, а резво, подтянуто. Вкурительной — о чудо — не было ни души. Эраст Петрович из любопытства заглянулв бывшую буфетную, и точно — вместо самовара и чашек на столе стоял аппаратБодо, а телеграфист в форменной тужурке посмотрел на вошедшего строго ивопросительно.

Следственный штаб расположился в кабинете начальникауправления, ибо господин полковник со вчерашнего дня был от дел отставлен.Эраст Петрович, еще немного бледный после болезненной процедуры снятия швов,постучался и заглянул внутрь. Кабинет тоже изменился: покойные кожаные креслаисчезли, вместо них появилось три ряда простых стульев, а у стены стояли двешкольных доски, сплошь исчерченные какими-то схемами. Похоже, только чтозакончилось совещание — Бриллинг вытирал тряпкой испачканные мелом руки, ачиновники и агенты, озабоченно переговариваясь, тянулись к выходу.

— Входите, Фандорин, входите, не топчитесь напороге, — поторопил заробевшего Эраста Петровича новый хозяинкабинета. — Залатались? Вот и отлично. Вы будете работать непосредственносо мной. Стола не выделяю — сидеть все равно не придется. Жалко, поздно пришли,у нас тут была интереснейшая дискуссия по поводу «Азазеля» из вашего рапорта.

— Так есть такой? Я не ослышался? — навострил ушиЭраст Петрович. — А то уж боялся, что примерещилось.

— Не примерещилось. Азазель — это падший ангел. У васпо Закону Божию какая отметка? Про козлов отпущения помните? Так вот, их, есливы запамятовали, было два. Один во искупление грехов предназначался Богу, авторой — Азазелю, чтоб не прогневался. У евреев в «Книге Еноха» Азазель учитлюдей всякой дряни: мужчин воевать и делать оружие, женщин — красить лицо ивытравливать плод. Одним словом, мятежный демон, дух изгнанья.

— Но что это может значить?