Губы Брауна скривились в нервной гримасе, и мне стало жалкоего. Он пытался справиться с ситуацией. Точно так же, как Нортон поставил себемысленный барьер. Как Майрон и Джим, пытавшиеся превратить все в мужскуюбраваду: если мы починим генератор, туман сам разойдется… Браун поступалпо-своему: он защищал магазин.

— Давай записывай фамилии, — сказал я. — Только молчи.

— Я запишу много фамилий, — ответил Браун, — и твоя будет всписке первой, ты, «Богема».

— Мистер Дрэйтон должен сказать вам что-то важное, — объявилОлли, — и, я думаю, всем вам стоит прислушаться на тот случай, если высобираетесь отправиться домой.

Я рассказал им обо все, что произошло, примерно так же, какрассказывал Нортону. Сначала некоторые смеялись, но к концу рассказа всехохватило глубокое беспокойство.

— Это все ложь, как вы понимаете, — Нортон попытался голосомусилить значение своих слов, но перестарался. И этому человеку я рассказалпервому, надеясь заручиться его умением убеждать. Как я ошибся!

— Конечно, все это ложь! — воскликнул Браун. — Бред! Откуда,по-вашему, взялись эти щупальца, мистер Дрэйтон?

— Я не знаю, но они есть. И..

— Я подозреваю, что они появились из этих вот пивных банок.

Эта реплика вызвала смех, но его тут же заглушил сильныйскрипучий голос миссис Кармоди.

— Смерть! — выкрикнула она, и смеявшиеся быстро замолчали.

Она вошла в центр неровного круга. Ее канареечные брюки,казалось, сами излучали свет, огромная сумка болталась у массивного бедра.Черные глаза смотрели высокомерно и сверкали остро и зло, как глаза сороки. Двоесимпатичных девочек лет шестнадцати с надписями «Лесной лагерь» на спинах белыхмаек испуганно отскочили в сторону.

— Вы слушаете и не слышите! Слышите и не верите! Кто из васхочет выйти наружу и убедиться самостоятельно? — Она обвела взглядом всехсобравшихся, потом посмотрела на меня. — И что вы предполагаете делать, мистерДэвид Дрэйтон? Что, вы считаете, можно сделать?

Она осклабилась, словно персонаж из фильма ужасов, ипродолжила:

— Это конец, говорю я вам! Конец всему! Перст божий вывелстроку приговора не огнем, а туманом. Земля разверзлась и исторгла чудовищ…

— Остановите ее кто-нибудь! — нервно выкрикнула одна издевчонок, расплакавшись. — Я боюсь…

— Достаточно, миссис Кармоди! — Олли схватил ее за руку. —Хватит!

— Отпустите меня! Это конец, говорю я вам! Это — смерть!

— Все — ложь, — убежденно сказал Нортон. — Вы простосговорились, вот и все.

— В то, что ты рассказал, невозможно поверить, — заявилБраун.

— Ах так… — ответил я. — Пойдем на склад. Сам увидишь. Иуслышишь.

— Покупателям не положено…

— Бад, — устало сказал Олли, — сходи с ним.

— Ладно, — согласился Браун. — Мистер Дрэйтон, давайтенаконец покончим с этим вопросом.

Оттолкнув двери, мы вошли в темноту.

Звук, идущий снаружи, был неприятный, даже зловещий.

Браун тоже это почувствовал, несмотря на всю своютвердолобую американскую манерность. Он тут же схватил меня за руку, дыханиеего на мгновение перехватило, потом он снова задышал, но уже как-то хрипло.

Низкий шепчущий звук доносился со стороны загрузочной двери,почти ласкающий звук. Я провел ногой по полу, задел один из фонариков,наклонился, подобрал его и включил. Лицо Брауна застыло, хотя он еще ничего невидел, только слышал. Но я видел и мог себе представить, как щупальцаизвиваются и ползают по гофрированной стальной поверхности двери, словно живыелианы…

— Ну, что ты теперь думаешь? Невозможно поверить?

Браун обвел взглядом разбросанные коробки и пакеты.

— Это все они натворили?

— Да. По большей части они. Иди сюда.

Он с неохотой подошел. Я направил луч фонарика на сжавшийсясвернутый кусок щупальца, лежавший рядом со шваброй. Браун наклонился.

— Не трогай, — сказал я. — Оно может быть еще живо.

Он быстро выпрямился. Я подобрал швабру, взяв ее за щетку, ипотыкал щупальце рукояткой. На третий или четвертый раз оно разогнулось лениво,показав две целые присоски и неровный сегмент третьей. Потом обрубокмолниеносно сжался и замер. Браун издал какой-то утробный звук, словно егозатошнило.

— Достаточно?

— Да, — выдохнул он. — Пойдем отсюда.

Мы проследовали за прыгающим лучом к дверям и вышли вторговый зал. Все лица повернулись к нам, гул голосов стих. Лицо Нортона сталопохожим на старый сыр. Глаза миссис Кармоди заблестели. Олли продолжал питьпиво, и по его лицу все еще сбегали капельки пота, хотя в магазине было уже нежарко. Двое девчонок с надписями «Лесной лагерь» на майках прижались друг кдругу, как молодые лошадки перед грозой. Я видел только глаза. Так много глаз.«Я мог бы написать их», — неожиданно подумал я, холодея. Не лица, а одни глазав полумраке. Я мог бы написать их, но никто не поверит, что такое бывает вдействительности.

Следующие несколько часов прошли словно во сне. Заподтверждением Брауна последовала долгая полуистеричная дискуссия. Впрочем,может быть, она длилась не так долго, как мне показалась. Просто у людейвозникла мрачная необходимость пережевать полученную информацию, взглянуть нанее со всех сторон и потрепать, как собака треплет кость, чтобы добраться докостного мозга. Люди начинают верить медленно. То же самое вы можете наблюдатьна любом городском собрании в Новой Англии.

«Общество верящих в плоскую Землю» — так я обозвал группулюдей во главе с Нортоном, не поверивших моему рассказу. Нортон снова и сноваповторял, что всего четыре свидетеля якобы видели, как носильщика унесли«Щупальца с планеты Икс». В первый раз это вызвало смех, но быстро приелось.

Наконец, когда дискуссия с «Обществом верящих в плоскуюЗемлю», состоявшей из десяти человек, стала слишком острой, Олли не выдержал:

— Если вы нам не верите, мистер Нортон, это ваше дело. Я вамподскажу, что вы можете сделать. Вы выйдете через главный вход и пройдите замагазин. Там гора пустых банок из-под пива и бутылок от содовой. Мы с Нормом иБадди выставили их туда сегодня утром. Вы прихватите пару бутылок, и мыубедимся, что вы действительно там были. Если вы это сделаете, я обещаю, чтопервый сниму и съем свою рубашку…