— Повернись, — велел сержант, затаптывая окурок.

Я с готовностью повернулся. Получу дубинкой по башке или…

С меня сняли наручники.

— Иди домой, гуляка, — беззлобно сказал сержант. — Девку тутзарезали… не до тебя сейчас. Кому-то горе, а кому-то удача.

Я выпрыгнул из машины. Стал растирать затекшие руки. Заметилпятно крови на рукаве — и спрятал ладони в карманы. Сказал:

— Спасибо большое. Чтоб я еще так нажирался…

— Ну-ну, — скептически произнес сержант. Все-таки в еговзгляде оставалась недоверчивость. Его что-то смущало… едва-едва, но смущало. —Где мы тебя подобрали-то, помнишь?

— У метро, во дворах, — с готовностью ответил я. И началпереминаться с ноги на ногу, как человек, мечтающий отлить. Особо притворятьсяне требовалось.

— Доберешься сам?

— Мы же в Медведково? — Я начал озираться. — Ну да, конечно!Спасибо!

— Ты там не нагадил? — вдруг встрепенулся водитель.Бдительно осмотрел клетку и подобрел. — Ладно, вали к своей ревнивой…

Милиционеры смотрели мне вслед, пока я уходил. Вполнеравнодушно смотрели. Не было им больше смысла возиться с подобранным у метро пьяным,везти его, уже пришедшего в себя, в вытрезвитель…

Это что же получается?

Я уже совсем никто?

Я могу убить — и через час… часы остались? Остались и дажене разбились. Через два часа задержавшие меня менты уже не помнят, где и когдаменя задержали…

Ноги сами вынесли меня в подворотню. Я подошел к углу,расстегнул ширинку. Что уж теперь, после всего случившегося…

Я стал идеальным преступником. Могу воровать, грабить,убивать. Меня не запомнят никакие свидетели. Если не убьют при задержании — тоотпустят.

Ребра, кстати, болели. Переломов, наверное, нет, а вот ушибыили трещины — запросто.

Но в карманах остались деньги и ключи от родительскойквартиры, на руке — часы, на поясе — мобильный. Все в порядке. Полпервого ночи.Еще успею доехать к родителям на метро. Вымыться, чего-нибудь съесть иподумать, что делать дальше.

Преступником я быть не хочу. Даже идеальным.

Но что я могу сделать? Наталья мертва — и у меня не осталосьни одной ниточки к прошлому.

Только ключи от родительской квартиры.

Я вертел их в руках, выходя из подворотни на улицу. И когдаметаллический ключ переломился у меня в пальцах, ничуть не удивился.

Этого следовало ожидать.

Супермаркеты придуманы для многодетных семей. Круглосуточныесупермаркеты — для мизантропов.

Нормальный человек не отправится среди ночи за покупками вогромный мультиплекс. Бутылку водки для продолжения пьянки проще купить вмагазинчике у метро. Набирать полную тележку продуктов во втором часу ночи —удел людей, мечтающих жить на необитаемом острове.

Я стоял у молочных витрин, изучая бесконечные ряды йогуртов.Есть не хотелось, а нести продукты было попросту некуда. Но мне требовалосьоказаться среди цивилизации — в ее самом вульгарном, товарном воплощении.Жратва, выпивка, бытовая электроника, дешевые тряпки. Негромкая музыка изневидимых громкоговорителей. Редкие покупатели, беззвучно бродящие по залу.

Вот молодой человек набивает тележку пакетами с молоком икартонными упаковками яиц. Кто это? Сумасшедший едок омлетов? Менеджерресторана «Млеко-яйки»? Изобретатель новой чудо-диеты?

А кто этот просто одетый мужчина, сосредоточенно изучающийжурналы по элитной недвижимости? Эксцентричный миллионер, присматривающийособняк на Рублевке? Нищий архитектор, не желающий отставать от новых тенденцийв дизайне? Мазохист, которому хочется увидать, как живут сильные мира сего?

Ну, с парочкой, что прихватила в зале две бутылкишампанского и коробку конфет, а на кассе — пачку презервативов, все понятно.Вот только еще одна сопутствующая покупка, рулон туалетной бумаги, выглядит вкорзине смешно и неуместно.

Первым делом я взял зарядник для телефона — будто у меняимелась для него розетка. Положил в свою тележку фляжку дешевого дагестанскогоконьяка. Подумал и добавил плитку шоколада и бутылку минералки. Можно всю ночьпровести в торговом зале, охрана скорее всего на меня внимания не обратит. Умаленького кафетерия в супермаркете есть туалет, я его уже посетил и долгоотмывал с рук следы крови. Но смысл здесь оставаться? Проще сесть на лавочкуперед супермаркетом и дать бой всем проблемам традиционным русским способом…

Идти мне некуда. Звонить некому. Даже родителям. Нет у нихбольше сына по имени Кирилл, уверен.

Я медленно двинулся к кассе. Кредитная карточка цела, но безпаспорта ничем мне не поможет. Зато наличные пока не собирались рассыпаться.Вот ведь гадость какая, вопреки всем пословицам деньги оказались надежнеедрузей!

За пересчитыванием на ходу купюр меня и застал телефонныйзвонок.

Сейчас, когда мобильные телефоны играют любую музыку, отБетховена до «Уматурман», самый оригинальный звонок — это простой«дзинь-дзинь». Как в старых телефонах, где еще не было никаких микросхем, авсего лишь барабанил по чашечкам звонка маленький молоточек.

Я достал трубку и уставился на надпись «номер засекречен».

В общем-то ничего эта надпись не значит. Вовсе необязательно звонит президент или иная большая шишка, чей номер смертным знатьне положено. Обычный сбой определителя…

— Алло, — сказал я.

— Кирилл.

Не вопрос, скорее утверждение. Сильный мужской голос, в мерувластный и доброжелательный.

— Да.

— Запоминай путь. Метро «Алексеевская». Сразу из метро —налево. Вниз по лестнице. Идешь по тропинке между домами…

— Кто это говорит? — воскликнул я. — Что вы хотите?

— Запоминай путь.

— Я никуда…

— Как угодно.

Невидимый собеседник умолк.

— Алло? — осторожно спросил я.

— Запоминай путь. Метро «Алексеевская»…

Я сдался.

— Послушайте, просто назовите адрес!

— Запоминай путь.

Не знаю, чем бы закончился этот разговор, остановись я взале. Мог бы и упереться, отказаться ехать неизвестно куда. Но я продолжал идти— и обнаружил, что миную кассиршу. Девушка равнодушно смотрела сквозь меня.

Я сделал еще шаг, прокатывая тележку сквозь рамкусигнализации. Раздался тревожный писк. Девушка вздрогнула, ее взглядсфокусировался на мне.