— Мистер Хилтон был так добр, что не покинул нас в этитрудные времена, — явно нервничая и неуверенно поглядывая на своюмолчаливую падчерицу, произнесла миссис Калверт. — Чрезвычайно добр. Вы,вероятно, слышали, как он дважды спас наш дом, когда здесь был генерал Шерман.Просто не знаю, что бы мы делали без него, ведь у нас совсем нет денег, и Кэйд…

На бледных щеках Кэйда вспыхнул румянец, а Кэтлин опустиладлинные ресницы и сжала губы. Скарлетт видела, что их душит бессильный гнев —нелегко им было чувствовать себя в долгу у этого управляющего-янки. А миссисКалверт, казалось, вот-вот заплачет. Опять она совершила какую-то оплошность.Она вечно попадала впросак. Прожив в Джорджии двадцать лет, она так и ненаучилась понимать этих южан. Она никогда не знала, чего не следует говоритьсвоим пасынкам, и вместе с тем, что бы она ни сказала и ни сделала, они былинеизменно вежливы с ней. И она давала в душе обеты богу, что уедет на Север, кродителям, забрав с собой детей, и оставит навсегда этих высокомерных,загадочных и чуждых ей людей.

После таких визитов у Скарлетт отпала охота навещатьТарлтонов. Все четыре брата погибли ни войне, усадьбу сожгли. Тарлтоны ютилисьтеперь в домике управляющего, и Скарлетт никак не могла заставить себя поехатьих проведать. Но Сьюлин и Кэррин упрашивали ее, и Мелани сказала, что это былобы не по-соседски — не проведать мистера Тарлтона, вернувшегося с войны, —и как-то в воскресенье они все же собрались и поехали.

Это посещение было самым тяжелым из всех.

Приближаясь к развалинам дома, они увидели Беатрису Тарлтон:в рваной амазонке, с хлыстом под мышкой, она сидела на ограде загона ибезучастно смотрела в никуда. Кривоногий, малорослый чернокожий малый —объездчик лошадей — сидел с ней рядом, и вид у него был не менее угрюмый, чем унее. Загон, в котором всегда резвились жеребята и стояли спокойно-грациозныепородистые кобылы, был пуст, если не считать одного-единственного мула, накотором мистер Тарлтон возвратился с войны домой.

— Клянусь богом, я просто не знаю, куда себя деватьтеперь — после того, как не стало моих красавцев, — сказала миссисТарлтон, соскакивая с изгороди. Стороннему человеку могло бы показаться, чтоона говорит о своих четырех погибших на войне сыновьях, но гости из Тарыпоняли, что речь идет о лошадях. — Все мои красавчики пали. И моя бедняжкаНелли! Останься у меня хотя бы Нелли! Ничего, кроме этого проклятого мула.Проклятого мула, — повторила она, с возмущением глядя на костлявоеживотное. — Это же оскорбление памяти моих чистокровных красоток — держатьв их загоне мула. Мулы — это противоестественные, ублюдочные создания, иследовало бы издать закон, запрещающий их разводить!

Джим Тарлтон, обросший косматой бородой, делавшей егосовершенно неузнаваемым, с громкими приветствиями появился из домикауправляющего и расцеловался с дамами, а следом за ним оттуда высыпали и егочетыре рыжеволосые дочки в залатанных платьях, спотыкаясь о вертевшихся в ногахчерных и пегих собак, которые при звуках чужих голосов всей дюжиной с лаембросились наружу. И от напускной веселости, проявляемой всем этим семейством,Скарлетт мороз подрал по коже — это было еще страшнее, чем затаенная горечь вглазах обитателей Мимозы или дух смерти, витавший над Сосновыми Кущами.

Тарлтоны настояли, чтобы гостьи остались отобедать, —ведь теперь такие посещения стали редкостью, говорили они, и ужасно хочетсяузнать какие-нибудь новости. У Скарлетт не было никакой охоты засиживаться вгостях — атмосфера этой семьи действовала на нее угнетающе, — но еесестрам и Мелани хотелось побыть подольше, и в конце концов они все осталисьобедать и отведали немножко мяса и сушеных бобов, которыми их потчевали.

По поводу скудости угощения было отпущено немало шуток, исестры Тарлтон так заливались смехом, рассказывая, к каким ухищрениям научилисьони прибегать, переделывая свои старые туалеты, словно смешнее этого ничегонельзя было придумать. Мелани вторила им, с изумившей Скарлетт шутливостьюоживленно повествуя о лишениях и трудностях, которыми полна их жизнь в Таре. Ау Скарлетт слова не шли с языка. Дом казался ей опустевшим без четырехвысоченных братьев Тарлтонов, которые должны были бы сидеть здесь, развалясь вкреслах, покуривая сигары и поддразнивая девушек. А если она ощущает этупустоту, то что же должны чувствовать сами Тарлтоны, мужественно разыгрывающиевеселую комедию перед своими соседями?

Кэррин говорила мало, но когда все встали из-за стола, онаподошла к миссис Тарлтон и что-то прошептала ей на ухо. Миссис Тарлтонизменилась в лице, вымученная улыбка сползла с ее губ, она протянула руку иобхватила тоненькую талию Кэррин. Они вместе вышли из комнаты, и Скарлетт,почувствовав, что она больше ни секунды не может оставаться в этих стенах, последовалаза ними. Они пошли по дорожке через сад, и Скарлетт увидела, что их путь ведетк семейному кладбищу. Повернуть обратно к дому теперь было уже невозможно. Этовыглядело бы слишком грубо. Но зачем же Кэррин понадобилось тащить мать кмогилам ее сыновей, в то время как Беатриса Тарлтон так, старалась держатьсямужественно?

За кирпичной оградой, под темными кедрами, белели два новыхмраморных надгробия — настолько новых, что дождь еще ни разу не успелзабрызгать их красной глиной.

— Мы получили их на прошлой неделе, — с гордостьюобъяснила миссис Тарлтон. — Мистер Тарлтон поехал в Мейкон и привез их вфургоне.

Надгробные плиты! Сколько же они могли стоить? Сочувствие,которое поначалу испытывала Скарлетт к Тарлтонам, внезапно испарилось. Люди,которые могут тратить драгоценные деньги на могильные плиты, в то время как едатак дорога, что к ней не подступиться, не заслуживают симпатии. И к тому же наплитах были высечены надписи — по несколько строк на каждой. А чем больше слов,тем больше денег. Вся семейка, как видно, рехнулась! А во что еще обошлось импривезти сюда тела трех братьев! Тело Бойда так и не нашли.

Между могилами Брента и Стюарта возвышалось надгробие снадписью: «Они были добрыми и любящими при жизни и в смерти осталисьнеразлучны».

На другом надгробии были высечены имена Бойда и Тома икакая-то латинская надпись, начинавшаяся словами: «Dulce et…» Но Скарлетт этоничего не говорило, так как во время пребывания в Фейетвиллском пансионе ейудалось обойти латынь стороной.

Отвалить столько денег за могильные плиты! Нет, они простоидиоты! Скарлетт была так возмущена, словно Тарлтоны пустили на ветер ееденьги, а не свои.

А в глазах Кэррин появился какой-то необычный блеск.

— Какие прекрасные слова, — прошептала она,указывая на первое надгробие.

«Понятно, это в ее вкусе. Всякая сентиментальность трогаетее до слез».

— Да, — сказала миссис Тарлтон. Голос еепотеплел. — Нам казалось, что это очень хорошая надпись, — они ведьпогибли почти одновременно. Сначала Стюарт, а потом Брент — он подхватил знамя,выпавшее из рук брата.