«Ну, – подумала она, – вот я вас и поймала,ведьмаки! Цири нагнала на вас такого же страха, как и на меня. Погрузилась всон наяву, начала вещать, прорицать, выдавать ауру, которую вы ощущаете почтитак же хорошо, как и я. Безотчетно психокинетически схватила что-то или силойволи согнула оловянную ложку, уставившись на нее за обедом. Отвечала навопросы, которые вы задавали мысленно, а может, и на те, что вы даже в мысляхбоитесь себе задавать. И вас обуял страх. Вы сообразили, что ваша Неожиданностьгораздо более неожиданна, чем вы могли подумать.

Вы сообразили, что приютили в Каэр Морхене Исток.

Что без чародейки вам не управиться.

А нет ни одной дружески к вам расположенной чародейки и ниодной, которой вы могли бы довериться. Кроме меня и…

И кроме Йеннифэр».

Ветер взвыл, захлопал ставнями, вздул гобелен. ТриссМеригольд перевернулась на спину, принялась задумчиво грызть ноготь большогопальца.

«Геральт не пригласил Йеннифэр. Пригласил меня. Так, можетбыть… Как знать. Возможно. Но если все так, как я думаю, то почему…

Почему?..»

– Почему ты не пришел сюда, ко мне? – тихокрикнула она в темень. Возбужденно и зло.

Ей ответил ветер, завывающий в руинах.

Утро было солнечное, но чертовски холодное. Трисс проснуласьзамерзшая, невыспавшаяся, но успокоенная и решившаяся.

В холл она спустилась последней. С удовлетворением встретилавзгляды, награждавшие ее усилия, – дорожную одежду она сменила на простое,но эффектное платье, умело воспользовалась магическими ароматизаторами инемагической, но дьявольски дорогой косметикой. Трисс ела овсянку,перебрасываясь с ведьмаками малозначительными и банальными фразами.

– Опять вода? – вдруг заворчала Цири, заглянув вкубок. – У меня от воды зубы болят! Я хочу соку! Того, голубого!

– Не сутулься, – сказал Ламберт, краешком глазаглянув на Трисс. – И не утирайся рукавом! Кончай есть, пора на занятия.Дни все короче.

– Геральт. – Трисс покончила с овсянкой. –Вчера Цири упала на Пути. Ничего страшного, виной ее шутовская одежда. Все этоподогнано отвратительно, вернее, не подогнано вовсе и мешает ей двигаться.

Весемир кашлянул, отвел глаза. «Так, – подумалачародейка, – значит, это твоя работа, Мастер меча. Факт, похоже, кафтанчикскроен мечом, а сшит наконечником стрелы».

– Дни, и верно, все короче, – начала она, недождавшись комментариев. – Но сегодняшний мы сократим еще больше. Тыкончила, Цири? Пошли со мной. Сделаем необходимые поправки в твоемобмундировании.

– Она бегает в нем уже год, Меригольд, – злобросил Ламберт. – И все было в порядке, пока…

– …пока не явилась баба, которая не может видеть немоднуюи плохо сидящую одежду? Ты прав, Ламберт. Но баба явилась – и порядок рухнул,пришло время великих перемен. Идем, Цири.

Девочка замялась, взглянула на Геральта. Геральт кивнул,улыбнулся. Хорошо. Так, как умел улыбаться раньше, когда…

Трисс отвела глаза. Улыбка предназначалась не ей.

Комната Цири была точной копией жилищ ведьмаков. Как и уних, здесь не было практически ничего, кроме сколоченной из досок лежанки,табурета и сундучка. Стены и двери своих жилищ ведьмаки украшали шкурамизабитых на охоте зверей – оленей, рысей, даже росомах. На дверях же комнаткиЦири висела шкура гигантской крысы с отвратительным чешуйчатым хвостом. Трисспоборола в себе желание сорвать вонючую гадость и выкинуть в окно.

Девочка, стоя около лежанки, выжидающе смотрела на нее.

– Попытаемся, – сказала чародейка, – слегкаподправить твой… балахон. Мне всегда удавались кройка и шитье, думаю, управлюсьи с этой козловой шкурой. А ты, ведьмачка, когда-нибудь держала в руке иглу?Тебя научили хоть чему-то сверх того, чтобы дырявить мечом мешки с сеном?

– Когда я была в Заречье, в Кагене, приходилосьпрясть, – неохотно буркнула Цири. – Шить мне не позволяли, потому чтоя только портила лен и напрасно тратила нитки. После меня все надо былораспарывать. Ужасненько скучная эта штука – прядение, ой-ёй!

– Факт, – захохотала Трисс. – Скучнее непридумаешь. Я тоже не люблю прясть.

– А приходилось? Мне да, потому как… Но ты же чаров…Чародейка. Ты же можешь все выколдовать! А свое красивое платье… ты его…выколдовала?

– Нет, – улыбнулась Трисс. – Но и не самасшила. Не настолько уж я способная.

– А как ты сделаешь мне одежду? Волшебством?

– Зачем? Достаточно магической иглы, которой мы спомощью заклинаний добавим немного прыти, а если понадобится…

Трисс медленно провела рукой по обведенной бахромой дырке нарукаве курточки, пробормотала заклинание, одновременно активируя амулет. Отдырки не осталось и следа. Цири запищала от восторга:

– Это волшебство! Теперь у меня будет волшебнаякурточка! Хо!

– Пока не сошью нормальной, но приличной. Ну а теперьснимай все, девочка моя, переоденешься в другое. Надеюсь, это не единственнаятвоя одежда?

Цири покачала головой, приподняла крышку сундучка, показалавылинявшее просторное платьице, серо-голубой кафтанчик, льняную рубашку ишерстяную блузку, напоминающую хламиду.

– Это мое, – сказала она. – В этом я сюдаприехала. Но теперь не ношу. Бабьи шмотки.

– Понятно, – насмешливо поморщилась Трисс. –Бабьи не бабьи, а пока придется надеть. Ну, живей раздевайся. Дай-ка я помогу…Е-мое! Это что такое?

Руки девочки были покрыты огромными, налитыми кровьюсиняками. Многие уже пожелтели, некоторые были совсем свежими.

– Это еще что, черт возьми? – зло повторилаволшебница. – Кто тебя так отделал?

– Это? – Цири глянула на руки, словно былаудивлена количеством синяков. – Ах, это… Ветряк. Очень медленно работала.

– Что за ветряк? Говори толком!

– Ну ветряк, – повторила Цири, поднимая наволшебницу свои огромные глаза. – Ну такой… Ну… Я на нем учусьвывертываться при нападении. У него такие лапы из палок, и он крутится иразмахивает этими лапами. Надо очень быстро прыгать и уворачиваться. Надовырабатывать… лефрекс. Ежели нет лефрекса, то ветряк хватает тебя палкой.Вначале этот ветряк ужасненько поколачивал. Ну а теперь-то…

– Снимай штанишки и рубаху. О боги! Дева! Как ты вообщеможешь ходить? Бегать?