— Давай, — согласилась я, в результате чего РоманАндреевич задержался в родной квартире дольше, чем планировал, взглянул на часыи, чертыхаясь, попробовал сделать несколько дел одновременно: натянуть носок идоесть пельмени. Я с уважением наблюдала за супругом и смогла констатировать,что и то и другое ему в конце концов удалось. Несмотря на некоторую суету,Роман Андреевич пребывал в отличном расположении духа и, направляясь к двери,ласково сообщил:

— Да, тут Андрюха накопал кое-что на вашу Ингу.Глянь, — извлек из кармана листок бумаги, сунул его мне и открыл дверь,чмокнув меня в нос, но тут же нахмурился, погрозил пальцем и изрек тоном,который обычно доводил меня до бешенства: — Только никакой самодеятельности.

Я кивнула с самым послушным видом, на какой только быласпособна, и, помахав рукой, прикрыла за любимым дверь. Затем выбежала на лоджиюи с умилением наблюдала, как он садится в машину. Конечно, мой муж иногдабывает страшным занудой, но вообще-то у него много положительных качеств. Онпосигналил, выезжая со двора, я счастливо улыбнулась и тут вспомнила пробумаги. Точнее, о единственном листе бумаги, который все еще держала в руках,озабоченно нахмурилась и устроилась в плетеном кресле, стоявшем на лоджии.

«Трусова Инга Станиславовна», — прочитала я. Далееследовала дата рождения, краткие сведения о родителях, год окончания школы, вобщем, ничего особенно интересного. Шесть лет назад, шестнадцатого октября онавышла замуж за Сокольникова Евгения Петровича и соответственно сменила фамилию.Я нахмурилась и, подняв голову от листа бумаги, уставилась в пространство.Вообще-то, уставилась на березу, росшую у соседнего подъезда, но в крайнейзадумчивости ее не замечала, так что смело можно сказать: в пространство. Деньрождения Лельки восемнадцатого октября, это мне доподлинно известно, чепухаполучается. Женщина с девятимесячной беременностью выходит замуж и оставляет ребенкав роддоме. Как это понять? Допустим, регистрация брака за два дня до родов —вещь объяснимая: ребенка незаконнорожденным уже не назовешь. Тогда почему онаего оставила? А как же родители Инги, люди уважаемые, позволили ей такпоступить? Почему бы им не взять ребенка на воспитание, ведь дочь вышла замуж,а придумать причину, по которой внучка живет у бабушки с дедушкой, совсемнетрудно. Я перевела взгляд на строчки вверху листа и взглянула на дату ихгибели: восемнадцатого сентября, пять лет назад. Девочке почти год… Скрытьбеременность от супруга за два дня до родов невозможно, если муж Инги и неявлялся отцом ребенка, то о настоящем положении вещей наверняка был осведомлен.А что, если он поставил условие: женюсь, но от ребенка ты избавишься, и она пошлана это и даже уговорила своих родителей? Какая-то дурацкая мелодрама. Почтисразу Инга с мужем переехали в Киев, через несколько месяцев развелись, но внаш город она не вернулась. Жила сначала в Курске, затем в Воронеже, каждый развыходя замуж и меняя фамилии. Год назад устроилась в Нижнем Новгороде (правда,на этот раз замуж не вышла), где и проживает до сих пор. Вот и все сведения.Фамилия третьего мужа Инги — Груднев, так что теперь она Груднева ИнгаСтаниславовна. Детей не имеет, семейная жизнь не заладилась, потому и решилапохитить ребенка? Я поднялась и прошла к телефону, набрала номер мужа, за этовремя он должен был доехать до своей работы. Так и есть, Роман Андреевичгаркнул:

— Громов слушает! — А я спросила:

— Что ты мне подсунул?

— В каком смысле? — насторожился он.

— Куча фамилий и ничего существенного.

— Все существенное я сказал тебе час назад.

— Да? И что это было?

— Ну… я люблю тебя. Чего уж существеннее.

— Перестань валять дурака, ты прекрасно понял, о чем я.

— Ладно, не злись. Времени не было на разговоры, ты жсама видела. Значит, так, гражданки Трусовой, она же Груднева, по меступрописки в наличии нет. За квартиру не платит, телефон за долги отключили,родных и близких в Нижнем нет, так что сообщить, где она в настоящий момент, некому.

— Как же так? Есть же у нее какие-нибудь родственники?

— Мать с отцом погибли, ты же читала, а остальныеродственники, может, и есть, но им по фигу. В розыск не подавали — это точно. Ктому же девка она лихая и могла в очередной раз выйти замуж где-нибудь вТюмени. Конечно, отыскать ее можно, но на это уйдет время.

— А ее ищут?

— Само собой. Она же подозревается в похищении ребенка.Вопросы есть?

— Есть.

— Это новые вопросы или те же самые, но по новой?

— Иногда ты такой бесчувственный, — вздохнула я.

— Чувственный я, чувственный и с удовольствием бы этодоказал, да работать надо.

В общем, мы простились, я подумала и позвонила Женьке. Вотличие от мужа подружка проявила жаркий энтузиазм и через двадцать минут ужевышагивала по моей кухне.

— Ищут… знаю, как они ищут. Заехали по месту прописки,позвонили в дверь, поспрашивали соседей и факс отправили: такой-то нет и давноне было.

— И что ты предлагаешь? — усмехнулась я. —Съездить в Нижний Новгород?

— Конечно, — кивнула Женька и посмотрела на менятак, как смотрит собака на кость. Вожделенно, одним словом.

— Спятила, — растерялась я. — Ты же недумаешь, что мы в самом деле…

— Думаю. У нас больше шансов, чем у ментов. Для них эторабота, рутина, одним словом, а для нас вопрос жизни и смерти. Чувствуешьразницу? К тому же ты не можешь не согласиться, что до сих пор мы изрядноопережали ментов, и, если б не мы, они, скорее всего, ничего об этойЛюдмиле-Инге так и не узнали.

В каком-то смысле Женька была права, то есть я несомневалась, что без нас в милиции все равно бы докопались до истины, но то,что мы сделали это быстрее, — реальный факт. И то, что в Нижнем Новгородекто-то, не проявляя особого рвения, просто проверил адрес и ответил на запрос, тожепохоже на правду. Но что нам делать в Нижнем Новгороде, я все-таки представлялас трудом.

— Допустим, мы туда приедем, — нахмурилась я и тутже подчеркнула, заметив, как запылали глаза подруги: — Допустим. И что? Вот он,дом, вот дверь квартиры, разумеется, запертая. Мы взглянули на нее иотправились назад?

— Ты меня нарочно дразнишь, — обиделасьЖенька. — Как будто я собираюсь смотреть на какую-то дурацкую дверь, нужнаона мне…

— А что тогда? — Есть соседи, подруги, местоработы… в общем, есть люди, которые хорошо знали эту Ингу. В легкойнепринужденной беседе при известной ловкости можно узнать очень многое. Нам бытолько ниточку — и клубочек мы распутаем.