Мать взглянула на нее с благодарностью, и Элизабетулыбнулась в ответ. У нее были густые рыжеватые волосы, которые она стригла неочень коротко, большие карие глаза, матовая кожа и тонкая талия. Онавеликолепно играла в теннис. Но в этой девушке не было ни капли тепла, только безупречноевоспитание и живой ум, который постоянно восхищал всех друзей ее родителей.Даже ее осанка внушала благоговение и уважение. Да, Элизабет Барклай была нетем человеком, над которым можно посмеяться. Она девушка серьезная, спроницательным умом и острым языком; у нее собственные взгляды на жизнь, и онастрого их придерживалась. И для нее не существовало проблемы с выборомколледжа: Радклифф, Веллслей или Вассар.

Через десять минут она не спеша спустилась вниз, успев заэто время позвонить друзьям и небрежно извиниться перед ними, сказав, что у нееиспортилось настроение и ей необходимо остаться дома. Отказаться от вечеринкиЭлизабет могла только в том случае, если у нее плохое настроение или нет новогоплатья. В ее жизни не было никаких страданий, переживаний или трудностей.Ничего такого, что ее родители не могли бы с легкостью устранить, ничего, чтоее отец не мог бы уладить или купить для нее. Но нельзя сказать, чтобы она былаизбалованна. Она просто выбрала для себя определенный образ жизни, и всеокружавшее ее служило декорацией к нему. Для своего возраста она не былаобыкновенной девушкой. Ее детство кончилось, когда ей исполнилось десять лет. Стех пор она вела себя совершенно по-взрослому, обладала прекрасными манерами.Однако она не получала от этого никакого удовольствия. Но что для ЭлизабетБарклай удовольствия! У нее была цель. И все ее поступки были направлены надостижение этой цели.

Гости уже пропустили по рюмке, когда девушка вошла вгостиную и огляделась в поисках знакомых. Среди приглашенных оказалась толькоодна пара, которую она не знала, и ее мать представила их как старых друзейотца из Чикаго. Потом она увидела еще одно незнакомое лицо – очень красивогомолодого человека, который спокойно разговаривал с судьей Ар-мистедом и ее отцом.Она быстро взглянула на него, затем взяла бокал с шампанским с серебряногоподноса, который дворецкий держал перед ней, и улыбаясь направилась к отцу.

– Отлично, отлично, Элизабет, какой чести мы все сегодняудостоены, – улыбнулся отец, и в глубине его глаз появился едва заметныйлукавый огонек. – Неужели ты смогла при всей своей занятости выкроить время идля нас? Как удивительно! – Он демонстративно обнял ее за плечи, и онаулыбнулась, глядя на него. Она всегда была с ним в очень близких отношениях, онее обожал.

– Мамочка попросила, чтобы я присоединилась к вам.

– Прекрасная причина. С судьей Армистедом ты знакома,Элизабет, а это Спенсер Хилл из Нью-Йорка. Он только что закончил юридическийфакультет Стэнфорда.

– Поздравляю. – Она безразлично улыбнулась ему, и оноценивающе посмотрел на нее. Девушка выглядела совершенно невозмутимой, и онрешил, что ей двадцать один или двадцать два года. Ее внешность и манеры делалиее куда старше, и это впечатление еще более усиливали черное платье, жемчужноеожерелье и взгляд, которым она окинула его, когда пожимала ему руку. – Вы,наверное, очень рады, – добавила она с вежливой улыбкой, в то время как онпродолжал смотреть на нее.

– Да. Спасибо. – Он подумал, чем она может заниматься.Наверное, играет в теннис и ходит по магазинам с друзьями или матерью. Он оченьудивился, услышав слова ее отца:

– Элизабет собирается по собственному желанию ехать вВассар. Мы пытались уговорить ее на Стэнфорд, но это бесполезно. Она решилаехать на Восток и бросить нас здесь одних, чтобы мы переживали за нее. Но янадеюсь, что холодные зимы быстро охладят ее пыл и она очень скоро сноваокажется дома. Ее мать и я будем ужасно скучать без нее.

Элизабет улыбнулась в ответ на его слова, и Спенсерудивился, узнав, как она молода. Определенно, восемнадцатилетние девушки сталисовсем другими за эти последние несколько лет. И, глядя на нее, он вдругпоразился мысли, что у этой девушки есть все, чего нет у Кристел.

– Это очень хорошая школа, мисс Барклай. – Его тон былдружелюбным, но довольно прохладным. – Моя свояченица училась там. Уверен, онавам понравится.

Элизабет почему-то решила, что он женат. Она не подумала,что он имеет в виду жену брата. На какое-то мгновение она почувствовала разочарование.Он очень приятный молодой человек и каким-то странным образом притягивает ее.

Тут дворецкий объявил о начале обеда, и Прициллия Барклайпригласила гостей в столовую – красивую комнату с черно-белыми мраморнымиполами, стенами, обитыми деревом. Над массивным английским столом виселакрасивая хрустальная люстра. В серебряных подсвечниках горели свечи, старинныеприборы на столе сверкали белизной и золотом, а хрустальные бокалы, на которыепопадал свет свечей, переливались огнями. Салфетки украшала монограмма синициалами матери Прициллии. Гости без труда нашли свои места. Около каждогоприбора, конечно, были карточки, вставленные в изящные серебряные подставки.Элизабет приятно удивилась, обнаружив, что ее посадили рядом со Спенсером. Онапоняла, что ее мать уже успела все переставить.

На первое подали копченую лососину и крошечные греческиеустрицы. И к тому времени когда подали основное блюдо, Элизабет и Спенсерувлеченно беседовали. Он не переставал удивляться ее уму и образованности,тому, как много она знала. Казалось, не было ни одной темы, которую она немогла бы с легкостью поддержать, будь то мировая или внутренняя политика,история или искусство. Без сомнения, она была незаурядной девушкой, и он неошибался, думая, что она преуспеет. Во многих отношениях она напоминала емужену брата, хотя можно было с уверенностью сказать, что Элизабет лучше. В нейне было ничего показного и наигранного. В глаза бросались лишь ее острый ум ипрекрасные манеры. Она даже умудрилась в какой-то момент повернуться и завестиразговор со своим соседом справа—с одним из друзей ее отца, но быстро вернуласьк разговору со Спенсером:

– Итак, мистер Хилл, что же теперь собирается делатьновоиспеченный выпускник Стэнфорда? – Она смотрела на него с интересом инасмешкой, и ему вдруг показалось, что она на самом деле старше его. Емупришлось немного отпить из бокала, чтобы слегка успокоиться.

– Собираюсь работать в Нью-Йорке.

– У вас уже есть место? – Она была заинтересована инемного нахальна. Но ей не хотелось попусту терять время. И в какой-то мере емуэто даже нравилось в ней. Незачем ходить вокруг да около, и раз она задавалавопросы, то таким образом давала возможность и ему спрашивать. Это намноголегче, чем просто флиртовать.

– Да, есть. Я буду работать у Андерсона, Винсента иСоброка.

– Я потрясена. – Она сделала маленький глоток вина иулыбнулась ему.

– Вы знаете их?

– Я слышала мнение моего отца о них. Это самая крупнаяфирма на Уолл-стрит.

– Теперь потрясен я, – пошутил он, но с другой стороны,это была правда. – Для восемнадцатилетней девушки вы знаете невероятно много.Неудивительно, что вы собираетесь в Вассар.