Она взяла гитару у одного из парней, в то время как двоемолодых людей подошли к ней и сели вместе с ней на скамейку, глядя на нее содобрением и восхищением. Оливия наблюдала за дочерью с крыльца. Как всегда, еераздражало, что муж позволяет ей устраивать этот спектакль. Но она знала, чтовсем нравится, как Кристел поет. Некоторые из женщин прямо таяли, когдаслушали, как она поет в церкви, а когда она пела «Очаровательная Грейс», многиеиз них плакали. Но на этот раз девушка спела несколько баллад, которые таклюбил ее отец и которые они пели с ним вместе, когда ранним утром скакаливерхом. Не прошло и минуты, как вокруг собрались все гости, и никто не произнесни звука, позволяя ее сильному красивому голосу завораживать их. Ее голос былтакой же незабываемый, как и ее лицо. Спенсер, закрыв глаза, чувствовал, какрастворяется в музыке, в этой невероятной красоте ее голоса, в то время как егосила и простота прямо-таки поразили капитана. Она спела четыре песни, ипоследние звуки растаяли в воздухе, подобно тому как ангелы взлетают на небеса.Когда она замолчала, повисла долгая тишина, и все смотрели на нее в немомизумлении. Каждый сто раз слышал, как она поет, но всякий раз ее пение снова иснова завораживало их. Толпа разразилась аплодисментами, и Тэд украдкой смахнулс глаз слезы. Такое с ним происходило всякий раз, но уже через минуту всеуспокоились и вернулись к разговорам и выпивке. Однако он знал, что в туминуту, когда она пела, все до единого были влюблены в нее. Спенсер долгоевремя не мог произнести ни слова. Он хотел еще раз поговорить с ней, но она ушлакуда-то со своим отцом, и он больше не видел ее до тех пор, пока гости неначали расходиться. Она стояла около своих родителей, и люди подходили,пожимали им руки, благодарили за обед, созывали детей.

Спенсер подошел, чтобы поблагодарить ее родителей, но, когдаее рука оказалась в его, ему вдруг стало страшно, что встреча получилась такойкороткой. Ведь он больше никогда ее не увидит, и эта мысль была для негоневыносимой, когда он смотрел ей в глаза, мечтая о том, чтобы это мгновениепродлилось вечно.

– Ты не говорила, что умеешь петь. – Он произнес этопочти шепотом, в то время как его глаза внимательно изучали ее. Она засмеяласьв ответ, смущенная его словами, и на мгновение снова стала в его глазахребенком. Она пела сегодня специально для него, и сейчас ей стало интересно,понял ли он это. – С таким голосом ты действительно можешь ехать в Голливуд.

Она снова рассмеялась, и ее смех звучал мелодично.

– Я так не считаю, мистер Хилл... Я действительно такне думаю.

– Надеюсь, что мы еще когда-нибудь встретимся. Глаза уних обоих стали серьезными, и она кивнула:

– Я тоже на это надеюсь. – Но оба знали, что этомаловероятно.

И вдруг он сказал те слова, которые не мог не сказать ей:

– Я никогда не забуду тебя, Кристел... никогда...береги себя... – «Живи счастливо... не выходи замуж за человека, который будетнедостоин тебя... не забывай меня...» – что еще он мог ей сказать, чтобы невыглядеть в ее глазах абсолютным глупцом? И уж конечно, он никак не мог сказатьей, что любит ее.

– Вы тоже... – Она грустно кивнула. Она понимала, чточерез несколько дней он уедет в Нью-Йорк и их пути, возможно, больше никогда непересекутся. Огромная страна, целый мир, вся жизнь отныне будут лежать междуними.

И потом, не говоря больше ни слова, он наклонился и нежнопоцеловал ее в щеку, а через минуту был уже в машине и ехал прочь от ранчо.Сердце было готово выскочить у него из груди, в то время как Кристел молчастояла среди своих родных и неотрывно смотрела вслед удаляющейся машине.

По пути домой Спенсер свернул перед мостом через ЗолотыеВорота и, оставив машину на обочине, подошел к берегу. Ему хотелось подумать,разобраться в себе и все вспомнить. Кристел притягивала его к себе целый год, итеперь, всего через несколько часов после того, как он расстался с ней, онснова хотел ее видеть. Сама по себе долина осталась для него лишь смутнымвоспоминанием, но лицо этой девушки... ее глаза... то, как она смотрела нанего... ее голос, когда она пела эти простые баллады, стояли перед ним. Онабыла редкой птицей, которую, как он знал, он теперь навсегда потерял. Нетникакой вероятности, что он вернется к ней. Сама мысль об этом приносила боль.Она была всего лишь шестнадцатилетним ребенком, живущим в затерявшейсякалифорнийской долине. Она не знала ничего о той жизни, которую он вел. Но дажеесли бы и знала, она бы ее просто не поняла. Она слишком не похожа на еесобственную. Что ей известно об Уолл-стрит и о Нью-Йорке, о тех кругах, вкоторых ему приходилось бывать? Его семья ожидала от него слишком многого, и втех планах, которые они для него приготовили, не найдется места для деревенскойдевушки, еще почти ребенка, в которую он имел несчастье влюбиться. Девушки,напомнил он себе, которую он к тому же едва знал. Его родители никогда не смогутпонять этого. Да и как они могут это понять, если он сам ничего не понимает? Иподобно тому, как Кристел мечтала о Голливуде и о кинозвездах, у Спенсера тожебыли мечты. Но его мечты исчезли, когда его брат погиб на острове Гуам. Итеперь он должен не только изменить свою жизнь, он должен сделать то, что неуспел сделать его брат. Его семья ждала от него именно этого, и в конце концовон вынужден был согласиться. А что обо всем этом может знать Кристел? Она незнает вообще ничего, кроме своей долины, в которой выросла. Он понял, чтодолжен забыть ее. Он грустно улыбнулся, глядя на залив, на мост, и еще разсказал себе, что просто сошел с ума. Он ненадолго увлекся симпатичной девочкой,а теперь надо выбросить ее из головы и продолжать жить собственной жизнью.Юридический факультет и обеды в Пало-Альто с хорошенькими однокурсницами, скоторыми он развлекался, еще не все в его жизни. Теперь его ждал целый мир. И вэтом мире не будет места для Кристел Уайтт, какой бы красивой она ни была и какбы она ни привлекала его в данную минуту. Он повернулся и пошел обратно кмашине, думая о том, что сказал бы его отец, узнай, что его сын влюбился вшестнадцатилетнюю девочку из Александровской долины.

«Прощай, маленькая девочка», – прошептал он про себя, впоследний раз проезжая по мосту через Золотые Ворота. В этот вечер он долженбыл пойти на званый обед. Он пообещал отцу, что будет там. У него не былонастроения, но он понимал, что это поможет ему отвлечься. Она ушла из его жизнинавсегда. Но он знал, что независимо от того, встретится он с ней когда-нибудьили нет, забыть ее не сможет никогда.

Последние несколько дней он жил в отеле «Фармонт». Из егокомнаты открывался потрясающе красивый вид, по которому он будет скучать. Онпочти жалел, что не нашел себе работу в Сан-Франциско, но это никогда невходило в его планы. Он пообещал родителям, что вернется домой, и очень хорошознал, что они ждут его. До войны его отец был адвокатом, а потом его назначилисудьей. Он преуспел в жизни. Но он всегда имел далеко идущие планы по отношениюк своим сыновьям, особенно это касалось старшего брата Спенсера, Роберта. Но онбыл убит на Гуаме, оставив вдову с двумя детьми. Он изучал исполнительное изаконодательное право в Гарварде и хотел стать политическим деятелем,конгрессменом, в то время как Спенсер хотел стать врачом. Но война всеизменила. Потеряв четыре года, он не мог позволить себе потратить слишком многовремени, изучая медицину. Решение поступить на юридический факультет казалосьему самым правильным. Судья Хилл уверил его в этом, и Спенсер знал, что отецсам мечтает встать во главе апелляционного суда. И если это произойдет, топравота отца, без всяких сомнений, будет доказана. Он будет следовать по стопамРоберта.