Кэти отрицательно покачала головой, стиснув зубы.

Усевшись в кресло напротив нее, Рамон зажег одну из техтонких сигар, запах которых ей так нравился, и нагнулся вперед, положив руки наколени.

— Кэти, выслушай меня.

— Я не хочу тебя слушать. Мне не нравится то, что тыговоришь.

— Все равно тебе придется это сделать. Кэти наклонилась кнему так поспешно, что ее длинные волосы рассыпались по плечам.

— За этот вечер, Рамон, ты уже второй раз говоришь, что мненадо делать, и это мне не нравится. И если раньше мне хотелось стать твоейженой — пусть я знаю, что это невозможно, — то последние двадцать минут мнеэтого совсем не хочется. — Она поднялась на ноги, радуясь ощущению своегопревосходства — это было новое чувство в их отношениях. — Только для спасенияостатков нашего вечера, нашего последнего вечера вместе, я пойду поплавать. Яуверена — именно это ты прикажешь мне сейчас сделать.

Три широких яростных шага — и Кэти в бассейне. Несколькосекунд спустя она задела рукой Рамона, который вспенивал воду рядом. Кэти плылаочень быстро, но не удивилась, когда он легко догнал ее. И когда он прижал ксебе ее сопротивляющееся, неподатливое тело, она тоже не удивилась.

— Рамон, в бассейне еще четыре человека. Отпусти меня.

— Кэти, ты не могла бы помолчать и дать мне…

— Ты приказываешь уже в третий раз! — вышла из себя Кэти. —Убирайся!

— Черт побери! — услышала она в ответ. Рамон запустил руку вее волосы и, повернув ее голову к себе, накрыл губы Кэти почти грубым поцелуем.

Кэти вырвалась и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Мне это не понравилось, — сухо заметила она.

— И мне тоже, — ответил он. — Пожалуйста, выслушай меня!

— Придется! Мне некуда деться — мы посреди бассейна.

Рамон не обратил внимания на ее злой тон:

— Кэти, у меня дух захватило, когда я увидел тебя. Если тывыслушаешь, я объясню, почему мне не хотелось, чтобы ты была так одета. Вчерамужчины перешептывались: неужели я спал с их «весталкой»? Они тебя такназывают.

— Как? — переспросила Кэти с отвращением в голосе.

— Весталкой. Они тебя так зовут, потому что никто из них неспал с тобой.

— Тебя это удивляет, да? — горько сказала Кэти. — Ты ведьдумаешь, что с такими тонкими полосочками ткани на теле можно быть толькошлюхой.

— Я очень горд тобой, — тихо прервал он. Наконец-то онидоплыли до того места, где Кэти смогла встать на ноги. Она ткнулась лицом в егогрудь:

— Мне не хочется разочаровывать тебя, но и обманывать нехочется. Я не девственница.

Она увидела, какое сильное впечатление произвели ее слова.Подбородок у него напрягся, но заговорил он о Другом:

— Пусть это прозвище произносят шутливо, но оносвидетельствует об уважении. Но если ты появишься здесь в этих ленточках — натебя накинутся, как свора кобелей на суку во время течки.

— Мне плевать на то, что они думают! И, — мрачнопредупредила Кэти, когда он попытался открыть рот, — если ты прикажешь мне неругаться, я тебя утоплю!

Он ослабил объятия. Кэти поплыла к лестнице, выбралась избассейна и побежала домой.

Оказавшись у себя, она хотела запереться, но одежда Рамонабыла здесь, поэтому она закрыла только дверь своей спальни. Через полчаса,когда она уже приняла душ и лежала в постели, постучал Рамон. Кэти оченьхотелось открыть дверь и позволить Рамону обнять ее. Достаточно было одного егоприкосновения, и — она отказывалась что-либо понимать в своем поведении — онатаяла и готова была уступить всем его желаниям.

— Кэти, перестань глупить и открой дверь!

— Я думаю, ты сам сможешь взять свои джинсы и убраться, —холодно сказала Кэти. — А мне нужно спать. — И она выключила лампу на ночномстолике.

— Кэти, ради Бога, не поступай так с нами!

— Пожалуйста, не объединяй себя и меня. «Нас» нет и никогдане было, — отрезала она. И, желая причинить ему боль, добавила:

— Я не знаю, почему ты хочешь жениться на мне, но хорошознаю, почему я не могу стать твоей женой. Пожалуйста, уходи! Я на самом делесчитаю, что так будет лучше для нас обоих.

После этих слов в квартире наступила мрачная тишина. Кэтиподождала некоторое время, затем осторожно открыла дверь спальни. Рамон ушел,потушив свет и закрыв за собой дверь. Она вернулась в спальню, села в постели,облокотившись на подушки, и включила лампу.

Какой она избежала опасности! Ну, не очень серьезной — ей ив голову не приходило выйти замуж за Рамона. В его объятиях она, правда, терялаголову — это верно. Но такое в ее возрасте случается, и Кэти Конелли неисключение. Но если она была ближе к капитуляции, чем ей казалось?

Ее работа не была такой уж интересной, мужчины, которых оназнала, казались поверхностными и эгоистичными. А Рамон был полнойпротивоположностью им. Он выполнял каждый ее каприз — в зоопарке он шел туда,куда она хотела. Если она уставала, он настаивал, чтобы она села и отдохнула.Если она задерживала взгляд на пирожках или мороженом, он тут же интересовался,не проголодалась ли она или не хочет ли она пить. Если она хотела плавать — онплавал. Если она хотела танцевать — он танцевал. «И при этом обнимал менявсласть», — напомнила она себе улыбаясь. Он никогда не позволял ей нести самойдаже нетяжелую сумку. Он учтиво открывал перед ней дверь и пропускал ее вперед,а не позволял двери захлопываться перед ее носом, как это делали многие еезнакомые. Они, казалось, говорили: «Ты, женщина, мечтала о равноправии, вот идавай открывай дверь сама!»

Кэти тряхнула головой. Что же с ней происходит, если онадумает выйти замуж за человека только потому, что он нес ее сумку и открывалперед ней дверь? Но в Рамоне было нечто большее, чем эти мелочи. Он был такуверен в своей мужской силе, что не боялся быть нежным.

Мысли Кэти потекли в другом направлении. Если он на самомделе простой бедный фермер, то откуда он знает, как надо вести себя в обществе,за изящно накрытым столом? С какой естественностью он использует бесчисленныестоловые приборы — а ведь это целая наука! И с богатыми друзьями ее родителейон держался непринужденно, на равных. И если он собирается жениться на ней, топочему он до сих пор с ней не переспал? Прошлой ночью, на софе, он хорошопонимал, что она не в состоянии отказать ему ни в чем.

«Желай меня так же сильно, как я желаю тебя», — настаивал,умолял и заклинал он ее. А когда она наконец вспыхнула, он отстранился, закрылглаза и хладнокровно попросил ее стать его женой. Вместо того чтобы заняться сней любовью, он сделал ей предложение! Может быть, он подумал, что она невинна?Латиноамериканцы до сих пор высоко ценят непорочность, даже теперь, в днисексуальной свободы. Продолжает ли он хотеть брака теперь, когда он знает о нейвсе? Кэти в этом сомневалась, и эти сомнения заставили ее почувствовать себяуниженной и взбешенной. Рамон Гальварра прекрасно знал, как довести ее добезумного желания в постели, и он знал это не из книг. Что он о себе думает?Он-то давно потерял свою невинность. Кэти опустилась на подушки. Слава Богу,она решила не ехать с ним в Пуэрто-Рико! Он бы настаивал на своем главенстве всемье, во время пикника он ясно это сказал! Он надеется, что его жена будетготовить, убирать и угождать ему! Ее ждет участь многодетной домохозяйки.