Как зачарованная, Кэти смотрела на твердый чувственный рот,наклоняющийся к ней.

— Такое чувство, что мы боремся не на жизнь, а на смерть.

Он приблизил свои губы к ее губам:

— Борьба — это тоже компонент любви.

— Мы будем… мы будем спорить по любому поводу. Ты —властный, а я люблю независимость.

Его губы на мгновение прикоснулись к ее губам.

— Мы научимся ладить.

— Человек не может только давать. Что же ты хочешь от меня?

Его руки сжали ее.

— Все, что я предлагаю тебе, ты тоже можешь дать мне. Онприник к ее губам, заставляя их раскрыться и проникая языком в глубину ее рта.

Что-то произошло с Кэти, тлевший огонь страсти вдругвспыхнул, обжигая ее неистовой яростью. Она прильнула к Рамону, отвечая набесконечные возбуждающие поцелуи. Беспомощная, Кэти только стонала от желания.Под ласками его умелых пальцев ее соски затвердели, она часто, порывистодышала.

— Мы принадлежим друг другу, — прошептал он. — Скажи мне,что ты знаешь это, — хрипло приказал Район, и его руки скользнули под упругийпояс ее брюк, обнажая ее ягодицы и принуждая ее тесно прижаться к его трепетнопульсирующей возбужденной плоти. — Наши тела знают об этом, Кэти.

Слабеющая защита благоразумия окончательно рухнула и отприкосновений его рук к ее обнаженному телу, и от неистовства его страсти.

— Скажи мне, — настаивал Рамон, — мы принадлежим друг другу.

Сказанные шепотом слова прогремели в ее ушах, они слегкаостудили страсть Кэти, напомнив, кто она и кто он. Она откинулась в егообъятиях и пристально посмотрела на него.

Взгляд Рамона отметил лихорадочный цвет, окрасивший ее щеки,расширенные от страсти глаза. Проведя рукой по ее волосам, он прижал лицо Кэтик своей груди.

— Не пугайся, querida, — нежно сказал ей. — Мне кажется, тысильно испугана тем, как быстро мы проходим все ступени страсти.

Его большие пальцы погладили ее по горящим щекам.

— Я отдал бы все, чтобы мы побыли вместе подольше, но я немогу. Нам нужно уехать в Пуэрто-Рико в воскресенье. Чтобы упаковать твои вещи,у нас целых четыре дня. Я не могу задерживаться здесь до понедельника,вообще-то я собирался уехать еще два дня назад.

— Но мне… мне нужно завтра на работу, — слабо запротестовалаКэти.

— Безусловно. Нужно предупредить, что ты уезжаешь вПуэрто-Рико и что это твоя последняя неделя здесь. Кэти уцепилась за, мысль оработе как утопающий за соломинку:

— Я не могу просто прийти и сказать, что ухожу через четыредня. Об этом я должна сообщить за две недели.

— Нет, Кэти, — тихо сказал он, — ты можешь…

— И потом, мои родители — о нет! Нам нужно смыться отсюда! —сказала она с внезапной настойчивостью. — Я совсем забыла о них. Не хватает,чтобы они заявились сюда и обнаружили тебя. У меня и так уже был телефонныйразговор в стиле «Кэтрин»с мамой сегодня утром.

Беспокойным движением Кэти освободилась от объятий Рамона,потащила его в гостиную, схватила свой кошелек и успокоилась только в егомашине.

— Что значит, — спросил Рамон, бросив на нее изумленныйвзгляд и поворачивая ключ зажигания, — телефонный разговор в стиле «Кэтрин»?

Кэти залюбовалась его умением вести машину, его длиннымисильными пальцами, лежащими на руле.

— Если мои родители зовут меня Кэтрин вместо Кэти, этоозначает, что началось сражение, их артиллерия занимает исходные позиции, иесли я не выкину белый флаг, они начнут войну.

Он усмехнулся ее объяснению, и Кэти успокоилась. Когда онповернул с автострады на скоростное шоссе номер 40, Кэти лениво спросила:

— Куда мы едем?

— К Арке. У меня никогда не было времени, чтобы увидеть еевблизи.

— Турист! — поддразнила его Кэти.

И они провели оставшуюся часть утра и добрую часть дня какнастоящие туристы. Они сели на речной трамвайчик и совершили небольшую прогулкупо темным водам Миссисипи. Кэти рассеянно смотрела на проплывающие мимопейзажи, и в ее голове проносились несвязные мысли. Рамон стоял рядом, опираясьна перила и глядя на Кэти.

— Когда ты собираешься поговорить с родителями? При одноймысли об этом руки Кэти вспотели. Она покачала головой.

— Я еще не решила, — медленно ответила она, не уверенная втом, что именно она не решила.

Они бродили по старым кирпичным улицам Лакледс-Лэндинг околонабережной и зашли в замечательный маленький паб, где местным шедевромоказались сандвичи. Кэти съела немного и теперь смотрела в окно на толпуклерков из деловой части города, пришедших перекусить в Аэндиш. Рамон сидел,откинувшись в кресле с сигарой в зубах, прищурившись от дыма, и не отрывал глазот Кэти.

— Ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой, когда ты решишься имсказать? — Об этом я не думала.

Они вышли из паба и отправились бродить по парку, надкоторым возвышалась Арка. Экскурсоводом Кэти оказалась неумелым. Единственное,что она знала про Арку, была ее высота — 630 футов и что это самый высокийпамятник в США. Затем надолго погрузилась в молчание и мало что замечала вокруг.

Без какой-то особой цели они спустились по ступенькам,ведущим к реке. Кэти села. Рамон остановился рядом, обнял ее.

— Чем дольше ты будешь откладывать разговор с ними, темтруднее он будет для тебя.

— Ты действительно хотел подняться к Арке? — уклонилась отответа Кэти. — Я не знаю, идет ли туда трамвай, но если да, вид с Арки долженбыть фантастический. Правда, судить об этом могу лишь с чужих слов. Я всегдаслишком боялась высоты, чтобы подниматься туда.

— Кэти, у нас мало времени.

— Я понимаю.

Они вернулись к машине, и, когда проезжали по Маркет-стрит,Кэти безучастно заметила, что лучше было бы поехать вниз по бульвару Лин. Рамонмашинально последовал ее указаниям. Они ехали западнее Линделл, когда Рамонспросил:

— Что это?

Кэти взглянула направо:

— Кафедральный собор Сент-Луиса. Она была поражена, когда онподъехал ко входу грандиозного здания.

— И зачем мы здесь остановились?

Рамон повернулся на сиденье и обнял ее за плечи.

— Осталось всего лишь несколько дней до нашего отъезда. И вэти дни нужно принять важные решения и многое сделать. Я помогу тебе упаковатьвещи и сделать все необходимое, но я не могу вместо тебя ни беседовать с твоимиродителями, ни уволиться с работы.