– Никогда этого не было, – разозлился Сергей. –Чокнутая эта жила со мной в одном дворе и постоянно цеплялась. Я ее к другу наработу пристроил, чтобы избавиться, но она и там козни строила, а теперьвтерлась в доверие к моей жене и интригует.

– Я ничего не понимаю, – разозлились погоны. –Вызывали нас по какому делу?

– Неудивительно, что не понимаете, – пожала яплечами. – Они же все время перебивают и не дают слова сказать.

Все разом замолчали и уставились на меня, что позволило мнедовольно доходчиво обрисовать ситуацию, как я ее видела.

– Так кто в квартире погром учинил? – сдвинув фуражкуна затылок, спросили погоны по окончании моей речи.

– Вот это вам и предстоит выяснить, – вздохнула я,очень хорошо понимая, что это ему придется не по вкусу.

– Ага, – кивнул он. – Значит, так, пиши протокол,осмотри тут все и вообще… А этого отправляем.

– Куда? – насторожилась Марья.

– Оформим на пятнадцать суток.

– Вот это правильно, – закивала она, а муж презрительносплюнул.

– Отправил один такой, смотри, как бы погон не лишиться.

После чего оба стали звонить. Куда звонили погоны, для меняосталось тайной, а муж, вне всякого сомнения, адвокату, потому что очень скоров моей квартире появился Андрей Петрович Гридин и с места в карьер суровопоинтересовался:

– Что здесь происходит?

Вышло так, что отвечать пришлось мне, и я, конечно,ответила. Андрей Петрович объяснил погонам, что задерживать моего супруга нетникаких оснований.

– Разбирайтесь сами, – заявили те в ответ и уехали,забыв о протоколе, а главное, по какой надобности их вызывали.

Андрей Петрович со словами «успокойся, Сережа» увел мужа, амы с Марьей остались в разгромленной квартире.

– Надо молиться, – убежденно сказала она, я же внеславстречное предложение:

– Давай наведем порядок. Мне в этой квартире жить, и тебе,судя по всему, тоже.

И мы приступили к уборке. Марья работала сноровисто ивесело, громко пела молитвы, время от времени заглядывая в свою тетрадку,правда, чуть позднее выяснилось, что это не молитвы, а псалмы. Сдуру яспросила, в чем разница, и получила путаную лекцию примерно на час, из нее явынесла твердое убеждение, что с богом у Марьи довольно сложные отношения, а еесведения о нем носят весьма отрывочный характер.

Уборка подходила к концу, когда зазвонил телефон, я снялатрубку, и мужской голос вкрадчиво произнес:

– Симона Вячеславовна, вас беспокоит Яшин Олег Михайлович,адвокат, – добавил он, и я вспомнила, что это тот самый очкарик, в чьемкабинете судьба свела нас с Гридиным-сыном. – Не могли бы мы встретитьсяпо интересующему вас делу?

Я хотела спросить, какое дело он имеет в виду, но вместоэтого сказала:

– У меня в квартире погром устроили и…

– Вот-вот, об этом я и хотел поговорить. Если не возражаете,я сейчас приеду.

– Хорошо, – вяло согласилась я, теряясь в догадках.

Олег Михайлович появился в рекордно короткие сроки. Я еще неуспела растолковать Марье, кто звонит и по какой нужде, а он уже возник напороге. С момента нашей предыдущей встречи в нем произошли разительныеперемены: никакого намека на сонную одурь. Олег Михайлович был энергичен добеспокойства, в очах пожар, грудь выпячивал и старался казаться выше ростом.Впрочем, коротышкой он не был.

– Я готов взяться за ваше дело, – сразу же сообщилон. – Вы правы, с мужем надо разводиться немедленно. Я завтра же соберувсе необходимые бумаги. А что с квартирой? – удивился он. Во второйкомнате навести порядок еще не успели, именно она и привлекла его внимание.

В третий раз за вечер поведала я свою историю. ОлегаМихайловича она неожиданно очень воодушевила.

– Милицию вызывали? – спросил он.

– Да, но…

– Отлично. – Он устроился в кресле, глядя на меня сотеческой улыбкой. – Симона Вячеславовна, вы оказались в очень сложномположении. Мой долг помочь вам и оградить… В общем, можете на менярассчитывать. – Тут он вскочил, схватил мою руку и приложился кней. – А еще я хотел сказать, что вы очень красивая женщина. Я в жизни невидел никого прекраснее, а ваш муж… он мерзавец, такой женщине невозможноизменить. Я бы лично никогда себе этого не позволил. Теперь главное: доверятьникому нельзя. Против вас заговор, да-да, не удивляйтесь. Вчера я думал, чтовы… фантазируете, а теперь… теперь я всерьез опасаюсь за вашу жизнь.

Послышался грохот, и Марья рухнула в кресло, выронивкитайскую вазу.

– Убила бы тебя, – сказала я со вздохом, обращаясь самане зная к кому. Однако сказанное адвокатом произвело-таки впечатление, я тожесела в кресло и попросила: – Объясните, в чем дело.

Олег Михайлович устроился на диване и с достоинством начал:

– Вчера мне довелось стать невольным свидетелем разговорамежду моим боссом и вашим супругом. Они не закрыли дверь, а я случайно…

– Подслушали, – подсказала я.

– Это не грех, если во спасение, – тут же встрялаМарья.

– А кто говорит о грехе? – удивилась я. –Продолжайте.

– Так вот, оказавшись поблизости, я поначалу неприслушивался к разговору, потому что не имею такой привычки, –наставительно изрек он, – но тут вдруг моего уха коснулось ваше имя, имя увас редкое, к тому же… если честно, встреча с вами произвела на менявпечатление. – Тут он неожиданно покраснел, а я нахмурилась, теряясь вдогадках: то ли врать не умеет, оттого краска в лицо бросается, то ли… что онтам говорил о впечатлении? Намекает на чувства? Нет уж, лучше пусть врет каксивый мерин. – Так вот, услышав ваше имя, я поневоле заинтересовался ихразговором, а когда понял, о чем идет речь… Боюсь, он действительно решил васубить.

– Что я говорила? – невероятно обрадовалась Марья.

– А нельзя ли несколько конкретней? – попросила я.