— Да, они в основном уже сбросили листву, — подтвердил я, —за исключением японского сада Бенедикта, который в некотором роде отстает.Возможно, мы как-нибудь прогуляемся туда и выпьем чашечку чая, но я думаю,сейчас мы погуляем по городу.

— Отлично, — согласилась она.

Я велел часовому у потерны передать Хендону, сенешалюАмбера, что мы направляемся в город и не знаем, когда вернемся. Он ответил, чтопередаст, как только его сменят, что произойдет весьма скоро. Пережитые событияв «Окровавленном Билле» научили меня оставлять такие сообщения. Не то, чтобы яполагал, что нам грозят какие-то опасности, но сообщить следует.

Листья шуршали у нас под ногами, когда мы направились поодной из дорожек к боковым воротам. Ярко сияло солнце; всего лишь несколькопрядей перистых облаков нисколько не загораживали его. В небе стая темных птицлетела на юг, к океану.

— А у нас уже выпал снег, — сказала она. — Везет вам.

— Нас выручает теплое течение, — сказал я, вспоминаякое-что, рассказанное мне Жераром. — Оно делает наш климат куда более умереннымпо сравнению с другими местами на той же широте.

— Вы много путешествуете? — спросила она.

— Я попутешествовал куда больше, чем хотелось бы, —проворчал я. Особенно в последнее время. И хотел бы хотя бы на год осесть ипообрасти мхом.

— По делам или ради удовольствия? — спросила она, когдачасовой выпустил нас из ворот, а я быстро осмотрелся в поисках притаившихся взасаде.

— Не ради удовольствия, — ответил я, взяв ее под руку инаправляя по избранному мною пути.

Достигнув обжитых мест, мы некоторое время шли по ГлавнойПлощади. Я показал несколько достопримечательностей и резиденции знатных лиц,включая посольство Бегмы. Однако, она не проявила ни малейшей склонностипосетить последнее, сказав, что до отъезда ей все равно придется встретиться ссоотечественниками в официальной обстановке. Но позже она задержалась в однойиз встреченных лавок, чтобы купить пару блузок, распорядившись послать счет впосольство, а одежду во дворец.

— Отец обещал мне несколько сувениров, — объяснила она. — Ия знаю, что он забудет. Услышав о счете, он поймет, что я не забыла об этом.

Мы осматривали улицы ремесленников и зашли освежиться в кафена тротуаре, поглядывая одновременно, как мимо следуют пешеходы и всадники. Якак раз повернулся, чтобы рассказать ей анекдот о всаднике, почувствовал началокозырного контакта. Я несколько секунд подождал усиления этого ощущения, ноникакой ясности относительно того, кто вызывает, так и не возникло. Затемладонь Корал легла мне на руку.

— Что случилось? — спросила она.

Я мысленно протянул руку, пытаясь помочь вступить в контакт,но когда я это сделал, тот, другой, казалось, отступил. Хотя создавшеесяположение не было похоже на скрытое подглядывание, как это делал Маска, когда янаходился в доме Флоры в Сан-Франциско; может быть, просто старается связатьсязнакомый человек, и ему трудно сосредоточить внимание? Может быть, он ранен?Или…

— Люк! — позвал я — Это ты?

Но ответа не пришло и ощущение начало таять. И, наконец,пропало совсем.

— С вами все в порядке? — спросила Корал.

— Да, это пустяки, — ответил я. — Как я думаю, кто-топытался связаться со мной, а потом передумал.

— Связаться? Вы имеете в виду применяемые вами Карты?

— Да.

— Но вы сказали «Люк»… — задумчиво проговорила она. — Ввашей семье нет никакого человека по имени…

— Вы могли знать его как Ринальдо, принца Кашеры, — поясниля.

— Ринни? — засмеялась она. — Разумеется, я знаю его. Хотя онне любит, чтобы мы называли его Ринни…

— Вы действительно знаете его? Я имею в виду лично?

— Да, — подтвердила она, — хотя с тех пор прошло немаловремени. Кашера находится весьма близко от Бегмы. Иногда мы поддерживалихорошие отношения, а иногда не столь хорошие. Сами знаете, как это бывает.Политика. Когда я была маленькой, у нас случались довольно долгие периоды чутьли не дружбы. Обе стороны часто наносили официальные визиты. И нас, детей, нераз оставляли вместе.

— Каким он был в те дни?

— О, рослым застенчивым рыжим мальчишкой. Очень любилпустить пыль в глаза — показать, какой он сильный, какой проворный. Помню, какоднажды он разозлился на меня, когда я победила его в беге.

— Вы победили Люка в беге?

— Да, я очень хорошо бегаю.

— Ну раз так, тогда да.

— Он несколько раз брал нас с Найдой покататься на яхте и надолгие прогулки верхом. А где он теперь?

— Пьет с Чеширским Котом.

— Что?

— Это долгая история.

— Мне хотелось бы услышать ее. Я беспокоюсь о нем с тех пор,как случился переворот.

— М-м… — Я быстро подумал, как отредактировать эту историю,чтобы не выдать дочери премьер-министра Бегмы никаких государственных тайнвроде родства Люка с Домом Амбера… И поэтому начал так:

— Я знал его довольно долгое время. Недавно он навлек насебя гнев одного колдуна и тот одурманил его наркотиком и позаботился засунутьв один оригинальный бар…

Затем я рассказывал еще долго, частично из-за того, чтопришлось вкратце изложить о романе Льюиса Кэррола. А также пообещал одолжитьодно издание «Алисы» из библиотеки Амбера. Когда я, наконец, закончил, онасмеялась.

— Почему вы не привезли его сюда? — спросила она затем.

Ай-яй-яй! Я не мог объяснить ей, что пока он не оправится,его способность перемещать Отражения не будет функционировать. Поэтому яобъяснил ей так:

— Это часть заклинания, она действует на его собственныеколдовские способности. Его нельзя увезти, пока не кончится действие наркотика.

— Интересно, — заметила она. — Действительно ли Люк самколдун?

— Э… да, — промямлил я.

— А как он обрел такие способности? Когда я его знала, он непоказывал никаких признаков обладания ими.

— Колдуны приобретают свое умение разными способами, —объяснил я. — Но вы и так это знаете. — И вдруг сообразил, что она гораздоумнее, чем показывало это улыбающееся невинное выражение лица. У меня возниклосильное ощущение, что она пытается направить разговор к тому, что Люкпользуется магией Лабиринта, что, конечно же, скажет немало интересного о егопроисхождении. — И его мать Ясра сама неплохая колдунья.

— В самом деле? Никогда этого не знала!

Проклятье! И то не так, и это не эдак.

— Она тоже где-то научилась этому.