Лестничные площадки, после которых менялось направление,следовали без всякой системы, вырубленные там, где очертания скал разрешалитакой поворот. Поэтому некоторые марши были длиннее других, и путь вел нас повсему фасаду горы. Ветры теперь дули намного сильнее, чем наверху, и мыстарались держаться так близко к склону горы, как только позволял рельеф. Да ине будь там такого ветра, мы все равно делали бы то же самое. Отсутствие перилзаставляло держаться подальше от края. Случались места, где горная стенанависала над нами, словно пещера, а в иных местах мы шли по каменным выступам ичувствовали себя открытыми со всех сторон. Ветер несколько раз хлестнул мнеплащом по лицу. Я выругался, вспоминая, что местные жители редко посещаютисторические места собственного края. И я начал понимать их мудрость. Коралспешила вперед и мне пришлось увеличить скорость, чтобы нагнать ее. Впереди ужевиделась лестничная площадка, обозначавшая первый поворот пути. Я надеялся, чтоона там остановится и скажет мне, что передумала насчет необходимости этойэкспедиции. Но такого не случилось. Она свернула и продолжала спускатьсядальше. Ветер украл мой вздох и унес его в какую-то сказочную пещеру,предназначенную для стенаний обманутых.

И все же я не мог иногда не поглядеть вниз и не вспомнить оботце, поднимавшемся по этим ступеням, мечом прокладывая себе путь. Не хотел быя такого попробовать, по крайней мере пока не истощились более хитрыевозможности. Затем я подумал, насколько мы ниже уровня самого дворца…

Когда мы, наконец, добрались до площадки, после которойлестница расширялась, я поспешил догнать Корал, чтобы иметь возможность идтирядом. В спешке я налетел на какую-то корягу и споткнулся на повороте. Ничегоособенного. Я сумел выбросить руку и обрести устойчивость. Меня, однако,изумила чуткость Корал к изменениям звука моей походки, а также ее реакция наэто. Она вдруг бросилась назад и развернулась всем телом вбок. Когда она этосделала, ее пальцы соединились с моей рукой и она оттолкнула меня к скале.

— Ладно! — выдохнул я из быстро пустеющих легких. — Со мнойвсе в порядке.

Она поднялась и отряхнулась, пока я восстанавливалравновесие.

— Я услышала… — начала было она.

— Я понял. Но я просто зацепился каблуком. Вот и все.

— Я не могла этого знать.

— Все прекрасно. Спасибо.

Мы принялись спускаться по лестнице бок о бок, но что-тоизменилось. Теперь у меня затаились подозрения, которые я никак не мограссеять. Во всяком случае, пока. Пришедшее мне на ум было слишком опасным,если я окажусь прав.

И поэтому я сказал:

— Карл у Клары украл кораллы.

— Что? — переспросила она. — Не понимаю.

— Я сказал «Какой приятный день для прогулки с хорошенькойженщиной!»

Она действительно покраснела. Затем последовало:

— На каком языке вы это сказали… в первый раз?

— На английском, — ответил я.

— Я его никогда не изучала. И говорила вам про это, когда мыбеседовали об «Алисе».

— Я помню. Просто причуда с моей стороны.

Берег, к которому мы спускались, был полосатым, как тигр, иместами сверкал. Вдоль него тянулись волнистые линии пены и птицы кричали ипикировали на выброшенные волнами водоросли. На некотором расстоянии от береганаблюдались паруса. А на юго-востоке далеко в море рябила небольшая завесадождя. Ветры прекратили шуметь, хотя еще налетали с силой, способной сорватьплащи.

Мы молча продолжали спускаться, пока не достигли самогоподножья. Затем сошли со ступеней, пройдя несколько шагов по песку.

— Порт в том направлении, — я показал налево, на запад. — Ав той стороне располагается церковь, — добавил я, указывая на темное здание,где отслужили панихиду по Каину и где матросы молились иногда о безопасномплавании.

Она посмотрела в обоих направлениях, а также оглянулась напройденный нами путь.

— Кто-то еще захотел последовать нашему примеру, — заметилаона.

Я поднял взгляд и увидел неподалеку от вершины лестницы трифигуры, но они стояли, словно прошли небольшое расстояние по лестнице, чтобыполюбоваться панорамой. Цвета Льювиллы никто из них не носил.

— Наверняка какие-нибудь туристы, — решил я.

Она понаблюдала за ними еще несколько минут, а затем отвелаглаза.

— Разве здесь нет каких-нибудь пещер? — поинтересоваласьона.

Я кивнул направо.

— В той стороне, — ответил я. — Есть несколько. Людямпериодически удается заблудиться в них. Некоторые из пещер весьма красивы. Вдругих просто бродишь во тьме. А иные представляют собой всего-навсегонеглубокие расщелины.

— Я хотела бы осмотреть их.

— Разумеется, нет ничего легче, идемте!

Я зашагал к пещерам. Люди на лестнице не шевелились. Они,похоже, по-прежнему смотрели на море. Я не думал, что это контрабандисты. Этимделом, кажется, не занимаются средь бела дня там, куда может забрести любой. Ивсе же я радовался, что моя подозрительность растет. В свете недавних событийэто могло оказаться подозрением полезным. Конечно же, главный объект моихподозрений шел рядом, пиная носками сапог плавник, вороша яркую гальку, смеясь— но в данный момент я не был готов что-нибудь предпринять на этот счет. Скоро…

Она вдруг взяла меня под руку.

— Спасибо, что пригласили меня прогуляться, — поблагодарилаона. Мне очень понравилось.

— О, мне тоже. Рад, что так получилось. Не стоитблагодарностей.

Это заставило меня невольно почувствовать себя слегкавиноватым, но если моя догадка верна, то ничего плохого не произошло.

— Я думаю, мне понравилось бы жить в Амбере, — заметила онана ходу.

— Мне тоже, — отозвался я. — Мне никогда по-настоящему неудавалось прожить здесь достаточно продолжительное время.

— О?

— Полагаю, что по-настоящему так и не объяснил, скольковремени я провел на Отражении-Земле, где учился в колледже и занимался тойработой, о которой вам рассказывал… — начал я, и внезапно из меня посыпалисьновые детали моей автобиографии, чего обычно я старался избежать.