— Насколько мне известно, в присутствии короля запрещеносадиться без разрешения.

С трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Стивенвозразил:

— Но я не король, а всего-навсего граф.

— Да, но я не была уверена, что не следует вести себя точнотак же по отношению к графу.

— Не следует. Кстати о горничной. Где она, черт побери? Ведья приказал ни при каких обстоятельствах не оставлять вас одну.

— Я отослала ее.

— Из-за реакции на ваши волосы? — спросил он рассерженно. —Тогда я прослежу, чтобы…

— Нет, она была со мной с раннего утра и выглядела совсемизмученной. Комнату она прибрала, а принять ванну я могу и сама, не маленькая.

Стивен удивился, и тут на него один за другим посыпалисьсюрпризы, пока последний не сразил его окончательно.

— Я приняла несколько решений, — с немалой долей уверенностизаявила она.

— И что за решения, позвольте узнать? — улыбнулся он, неприняв всерьез ее заявление, однако говорить ей об этом не стал.

— Я решила относиться к потере памяти как к временномунеудобству и прошу вас последовать моему примеру.

— Отличная мысль.

— Но прежде мне нужно вас кое о чем спросить.

— О чем же?

— Да о самых простых вещах, — ответила она, едва нерассмеявшись. — Сколько мне лет? Каково мое полное имя?

Выстроенные Стивеном оборонительные рубежи не выдержалитакого натиска. Он с удовольствием посмеялся бы над тонким юмором этойудивительной, мужественной девушки, но с еще большим удовольствием стащил бы еес дивана, запустил руки в копну ее сияющих волос и запечатлел на ее губахдолгий поцелуй. Она была столь же привлекательна, сколь и нежна, и даже в этомогромном халате, подпоясанном шнуром от гардины, выглядела куда сексуальнее,чем разодетые и даже голые куртизанки, которых он знавал немало.

« Берлтон, должно быть, умирал от желания лечь с ней впостель, — думал Стивен. — Поэтому и собирался жениться на ней на следующий жедень после ее прибытия…»

Но тут на Стивена снова нахлынуло чувство вины, и душу сталточить червь стыда. Это Берлтон, а не он должен был сейчас наслаждаться ееобществом и смотреть, как она босая свернулась калачиком на диване. Это Берлтонимел право мысленно раздевать ее, мечтая с ней переспать. А что он мечталименно об этом накануне ее приезда, Стивен не сомневался.

Но вместо того чтобы наслаждаться, ее пылкий возлюбленныйлежит в гробу, а убийца приятно проводит время с его невестой. Мало того,вожделеет ее.

Это переходит всякие границы. Какое-то безумие. Если онхочет поразвлечься, любая женщина в Европе к его услугам, самая красивая, навыбор: искушенная или наивная, легкомысленная или серьезная, смелая или робкая,блондинка, брюнетка, рыжая, нет проблем. Но ему, видите ли, подавай только этуженщину, он просто влюбился, как мальчишка, как старый распутник.

Ее спокойный голос вывел Стивена из этих мучительныхраздумий, однако он по-прежнему презирал себя.

— Не важно, что это было, — не то в шутку, не то всерьеззаявила она, — но надолго оно здесь не задержится.

— Простите? — уставился на нее Стивен.

— Вы что-то пристально разглядывали за моей спиной целуюминуту, — пояснила она. — Так вот, я полагаю, у этого» что-то» есть ножки и онобыстро бегает.

Он невесело усмехнулся:

— Простите. Я просто задумался.

— О, пожалуйста, не извиняйтесь! — нервно рассмеялась она. —По крайней мере не мои вопросы испортили вам настроение, а что-то другое. Дажена душе стало легче.

— Боюсь, я напрочь забыл, что за вопросы.

— Мой возраст? — напомнила она, приподняв свои тонкие брови.— Мое имя?

Тон у нее был беззаботный, однако он видел, что онапристально наблюдает за ним, и чувствовал себя очень неловко, пытаясьсосредоточиться на ее вопросах. Она вздохнула, нарушив воцарившуюся тишину, и,строго глядя на него, сказала:

— От доктора Уайткомба я узнала, что моя болезнь называетсяамнезия и что она незаразная. Так что не притворяйтесь, будто тоже потерялипамять, не огорчайте меня, я хочу быть единственной в своем роде. Ладно, начнемс самых простых вещей. Не будете ли вы любезны сказать, как вас зовут и скольковам лет? Не торопитесь, подумайте, прежде чем ответить.

Стивен обязательно рассмеялся бы, не презирай он себя запритворство.

— Мне тридцать три, а зовут меня Стивен Дэвид ЭллиотУэстморленд.

— Вот теперь все ясно! — не переставала она шутить. —Столько имен сразу не вспомнишь.

С трудом сдерживая улыбку, Стивен, напустив на себя суровыйвид, произнес:

— Вы забываетесь, дерзкая девчонка! Я требую к себеуважения!

Она склонила голову набок и без тени раскаяния слюбопытством спросила:

— Потому что вы граф?

— Нет, потому что я выше ростом.

Она рассмеялась так звонко и заразительно, что Стивенустоило немалых трудов сохранить непроницаемое выражение лица.

— Итак, после того, как мы установили, что я дерзкая, а выростом выше меня, — сказала она, бросив на него из-под ресниц лукавый взгляд, —есть ли у нас основания полагать, что вы старше меня?

Боясь рассмеяться, Стивен лишь кивнул.

Она тотчас ухватилась за это.

— И намного?

— Да вы просто назойливая девчонка! — воскликнул он, не топотешаясь, не то восхищаясь ее хитростью и умением повернуть разговор в нужноеей русло.

Вдруг посерьезнев, она устремила на него полной мольбывзгляд.

— Прошу вас, скажите, сколько мне лет, и назовите мое полноеимя. Но, может быть, вы не знаете?

Он не знал. Не знал даже возраста и имени тех женщин, скоторыми делил постель, не говоря уже об этой девушке. И он решил, чтобезопаснее и вообще во всех отношениях лучше сказать ей правду, тем более чтоона так мало времени провела со своим женихом.

— Признаться, у нас и разговора об этом не было.

— А моя семья — какая она?

— Ваш отец вдов, — вспомнил Стивен слова дворецкогоБерлтона, радуясь, что хоть это ему известно. — Детей у него больше нет. Выединственная дочь.