Что-то мелькнуло справа и слева, шевеление, проворные тениперебегают меж досками, сжимая кольцо, дышать все тяжелее, горло забитодревесной трухой, пахнущей незнакомо и неприятно, перед глазами стоит пелена,скоро ничего уже не будет видно…

Он пытался бороться, вырваться из этого наваждения –все равно, наяву оно или в кошмаре. Пытался остановиться, а то и повернутьназад, на миг ощутив себя свободным, рванулся наугад, кажется, даже не всторону, а куда-то вниз, пытаясь проломить всей тяжестью тела то, что подногами… а что у него под ногами? Почему он не видит, что у него под ногами?

Мгновенный спазм, ощущение падения.

Он вырвался из кошмара – и, кажется, только для того, чтобытут же попасть в другой.

Он лежал в собственной постели лицом вверх, на ворохескомканных простыней, мокрехонький от пота, с колотящимся сердцем. В спальнестоял непонятный полумрак – мутновато-синий, придававший знакомым предметам имебели незнакомые очертания. В горле стоял ком, глаза резало. Синеватыйполумрак – никогда ничего подобного в замке не случалось – пронизывали струиболее темного тумана, колыхавшиеся лениво и словно бы осмысленно, ширившиеся,распространявшиеся так, словно поставили задачей захватить все пространство… аведь это уже не сон, никакой не сон, хотя вокруг и творится дикая чертовня!

Визг, тявканье, уханье, дикий вой в дверях спальни! Что-тотяжелое, темное спрыгнуло с его груди, скребнув по животу и бокам чем-тоострым, твердым – когти? – кинулось к двери, туда, где катался огромныйклубок, шипя, воя, издавая вовсе уж невыносимые для слуха звуки, не похожие нина что прежде слышанное. И Сварог отчего-то знал совершенно точно, что на сейраз ему не чудится, что он бодрствует, и все это происходит с ним в доподлиннойреальности.

Он спрыгнул с постели, побуждаемый смутными инстинктами,звавшими в бой. При этом со всего маху наступил обеими ногами на хвост Акбару,но пес, вместо того, чтобы вскинуться с недовольным рявканьем, так и лежал, каклежал, и его тяжелое дыхание что-то не походило на привычное, сонное…

Сварог протянул руку к топору – и случилось нечто необычное,прежде никогда не случавшееся. Древко уплыло у него из рук, отодвинулось отготовых сомкнуться пальцев. Доран-ан-Тег, будто обретя собственные побуждения ипланы, крутнулся, завертелся, по косой линии проплыл над кроватью, кстене, – Сварог едва успел отскочить, – и взмыл под потолок.

Барахтавшийся клубок распался на несколько темных фигур,одна, самая маленькая, осталась лежать неподвижно, а остальные, кажется,четыре, скрюченные, какие-то неправильные, не такие, шустро рванулись вкоридор, скрылись из глаз.

Сам толком не понимая, что делает, Сварог рванул следом,выхватив на бегу из ножен любимый меч – из синеватой толладской стали, собтянутой сильванской акульей кожей рукоятью. Мягко шлепнулись на пол кожаныеножны. Его обогнало что-то круглое, туманное, свистящее – и от дубовой двериспальни брызнули щепки, дверь разлетелась на куски.

Сварог выскочил в коридор – по-прежнему освещенныйпривычными лампами, золотистыми шарами. Под ближайшим шаром, рядом с мягкимдиванчиком, лежал лакей: вытянувшись, нелепо отбросив руку, с закрытыми глазами,вроде бы живой…

Вспомнив кое-какие бытовые мелочи, что есть мочи заорал:

– Свет!!!

Моментально вспыхнули все лампы и люстры, замок оказалсязалит светом, словно в день большого приема. По широкому коридору что есть мочиулепетывали четыре скрюченных фигуры, в росте почти не уступавшие взросломучеловеку, кривоногие, с шишковатыми головами, покрытые то ли темной клочкастойшерстью, то ли обрывками ветхого тряпья. Передняя далеко опередила остальных,то неслась на двух ногах, то по-обезьяньи припадала на четыре, три остальныхотставали – они хромали, шипя и повизгивая, оставляя на светлом полу пятназеленой жидкости, а у замыкающей зеленая кровь прямо-таки била над левым плечомбуйным фонтанчиком. Должно быть, именно этой твари в непонятной схватке досталосьсильнее всех. Она вдруг поскользнулась на ровном месте, с трудом поднялась,закултыхала вдогонку своим, издавая пронзительные вопли страха и боли…

Сварог в нерассуждающем азарте несся следом – голый ирастрепанный, в одних модных трусах, черных с белыми корабликами. Уже яснобыло, что это не сон, бок и локоть не на шутку саднило – это он порезалсяострыми обломками двери, – босые ноги ощущали пушистость ковра, теплыенеровности мозаики, все вокруг было доподлинной реальностью, с той четкостью имногообразием ощущений, что невозможна в самом подробном сне…

Еще одна распластавшаяся на полу фигура – Макред, ага, аподальше второй лакей, и оба не похожи на трупы… Сварог наддал еще, но никак немог сократить расстояния до этих дьявольски проворных тварей.

Коридор кончился, и вся четверка, гремя когтями, скользя помозаике, свернула вправо, клубками покатилась по широкой лестнице на первыйэтаж…

Оттолкнувшись свободной рукой от мраморных перил, Сварогпрыгнул через пролет, больно стукнулся пятками. Но и этот лихой прыжокрасстояния не сократил. Подвывая и лопоча, то и дело брызгая зеленой кровью,неведомые твари неслись прямехонько к высоченному старинному зеркалу, фамильнойгордости, овалу от пола до потолка, заключенному в затейливую золоченую раму.

С зеркалом происходило что-то странное. Отражать-то оноотражало, но вместо стекла был словно бы слой горячего воздуха, отчего всевидневшееся в зеркале колыхалось и дергалось, то и дело причудливо изламываясь,до полной неузнаваемости, а временами там сверкали тусклые вспышки,размазанные, мутные, видимые словно через толстый слой воды… Овальный кусокпространства, четко ограниченный вычурной рамой, казался разверзшимся проемом.

Упругий, шелестящий свист возник над головой Сварога, надсамой макушкой, так что волосы, казалось, взвихрились. И в следующий мигтуманный диск косо спикировал из-под потолка к лестнице, прошел надступеньками, опускаясь все ниже и ниже, пикируя целеустремленно и неотвратимо,словно разумное, живое существо. Почти по самой его кромке светился ярко-алымузкий поясок. «Да ведь это рубин в навершии топора…» – сообразил Сварог, топочапо ступенькам.

Доран-ан-Тег, превратившийся в туманный диск, обогнал его,чиркнул по ближайшей фигуре, из-за потери крови, надо полагать, уже неспособной передвигаться быстрее, едва ли не ползущей. Налетел, коснулся…

Фигура беззвучно лопнула, разлетелась взрывом темных мокрыхошметков, мгновением позже то же произошло с другой, и еще, и еще, вот ни однойне осталось, только клочья, запятнавшие пол кляксы… Сварог едва сумелостановиться, цепляясь левой рукой за рыцарские доспехи у подножия лестницы,пребольно ушиб запястье, пятки и пальцы босых ног, но удержался на ногах. Незамедляя полета, взмыв еще выше, вертясь с невероятной быстротой, топор побезукоризненной прямой впечатался в самую середину зеркала.

Не было ни стука, ни разлетевшихся осколков. По вестибюлюпронесся мощный неописуемый звук, нечто вроде пронзительного визга,завершившегося могучим выдохом – фф-у-уу-хххх! – и из стены выметнулсягоризонтальный фонтан, смесь пузырчатых гроздьев, прозрачных и блистающих, счем-то вроде дымных клубов, эта лопочущая, клокотавшая, пахнущая чем-то резкимструя едва не достигла Сварога, от растерянности так и торчавшего в обнимку сфамильным доспехом, – и тут же пропала, растаяла, фукнув напоследок волнойтяжелого смрада.