— Да видите ли, сэр, мне не хотелось обременять васэтой просьбой, а мой отец…

— Твой отец прекрасный человек, спору нет, но очень ужстрог, так что вот, бери, и чтоб больше мы с тобой к этому разговору невозвращались.

Жены плантаторов капитулировали последними. Но после того,как миссис Уилкс, «настоящая, — по словам Джералда, — леди, иной разпросто ни словечка не проронит», сказала как-то вечером своему мужу, заслышавзнакомый стук копыт по аллее:

«Язык у него ужасный, но тем не менее он джентльмен», —можно было считать, что Джералд занял подобающее место в обществе.

Сам же он даже не подозревал, что ему понадобилось на этопочти десять лет, поскольку попросту не замечал косых взглядов соседей. С тойминуты, как его нога ступила на землю Тары, он ни на секунду не усомнился всвоей принадлежности к верхам местного общества.

Когда Джералду стукнуло сорок три и он стал еще румянее исмуглее и так раздался в плечах, что имел уже вид завзятого сквайра-охотника,прямо с обложки цветного иллюстрированного журнала, у него возникло решение:его бесценное поместье и распахнутые настежь сердца и двери местных плантаторов— это еще не все. Ему нужна жена.

Имению настоятельно требовалась хозяйка. Толстойповарихе-негритянке, переброшенной по необходимости со двора на кухню, никак неудавалось вовремя управиться с обедом, а негритянке-горничной, снятой с полевыхработ, сменить в срок постельное белье и смести с мебели пыль, вследствие чегопри появлении гостей в доме поднималась дикая суматоха. На Порка, единственногов Таре вышколенного слугу, было возложено общее наблюдение за челядью, но и он,при попустительстве не привыкшего к упорядоченной жизни Джералда, стал с годаминебрежен и ленив. Своими обязанностями лакея он, правда, не пренебрегал,содержал комнату Джералда в порядке и прислуживал за столом умело и сдостоинством, как заправский дворецкий, но в остальном предоставлял всему идтисвоим ходом.

С безошибочным природным инстинктом слуги-негры очень скорораскусили нрав хозяина и, зная, что собака, которая громко брешет, кусать нестанет, беззастенчиво этим пользовались. Воздух то и дело сотрясали угрозыраспродать рабов с торгов или спустить с них шкуру, но с плантаций Тары еще небыло продано ни одного раба, и только один получил порку — за то, что любимаялошадь Джералда после целого дня охоты осталась неухоженной.

От строгого взгляда голубых глаз Джералда не укрылось, какхорошо налажено хозяйство у его соседей и как умело управляются со своимислугами аккуратно причесанные, шуршащие шелковыми юбками хозяйки дома. Ну, ато, что они от зари до зари хлопочут то в детской, то на кухне, то в прачечной,то в бельевой, — это ему как-то не приходило на ум. Он видел толькорезультаты этих хлопот, и они производили на неге неотразимое впечатление.

Неотложная необходимость обзавестись женой стала емуокончательно ясна однажды утром, когда он переодевался, чтобы отправитьсяверхом на заседание суда, и Порк подал ему любимую плоеную рубашку, приведеннуюв столь плачевное состояние неумелой починкой служанки, что Джералду неоставалось ничего другого, как отдать ее лакею.

— Мистер Джералд, — сказал расстроенному хозяинуПорк, благодарно складывая рубашку, — вам нужна супруга. Да такая, укоторое в дому полным-полно слуг. Джералд не преминул отчитать Порка занахальство, но в глубине души знал, что тот прав. Джералд хотел иметь жену идетей и понимал, что долго тянуть с этим делом нельзя, иначе будет поздно. Ноон не собирался жениться на ком попало, подобно мистеру Калверту,обвенчавшемуся с гувернанткой-янки, пестовавшей его оставшихся без материдетей. Его жена должна быть леди, благородная леди, с такими же изящнымиманерами, как и миссис Уилкс, и с таким же умением управлять большимхозяйством.

Но на пути к браку вставали два препятствия. Первое: всеневесты в графстве были наперечет. И второе, более серьезное:

Джералд был чужеземец и в какой-то мере «пришлый», хотя иобосновался тут десять лет назад. О его семье никому ничего не было известно.Правда, плантаторы Центральной Джорджии не держались столь обособленно изамкнуто, как аристократы побережья, однако и здесь ни одна семья не пожелалабы выдать дочку замуж за человека, дед которого никому не был известен.

Джералд знал, что, несмотря на искреннее к нему расположениевсех, кто с ним охотился, выпивал и толковал о политике, ни один из них непросватает за него свою дочь. А ему отнюдь не улыбалось, чтобы пошли слухи отом, что, дескать, такой-то или такой-то плантатор должен был, к своемуприскорбию, отказать Джералду О’Хара, добивавшемуся руки его дочери. Но,понимая это, он вовсе не чувствовал себя униженным. Чтобы Джералд О’Харапризнал кого-то в чем-то выше себя — такого еще не бывало да и быть не могло нипри каких обстоятельствах. Просто в этом графстве были свои чудные обычаи,согласно которым девушек выдавали замуж лишь за тех, чьи семьи прожили на Югене каких-то двадцать два года, а много больше, владели землей, рабами ипредавались только тем порокам, которые вошли здесь в моду в эти годы.

— Укладывай пожитки. Мы едем в Саванну, — сказалДжералд Порку, — И если там у тебя хоть раз сорвется с языка: «Язви егодушу!» или «Дуй его горой!», я тут же продам тебя с торгов. Ты видишь, я самвоздерживаюсь, теперь от таких выражений.

Джеймс и Эндрю, думал Джералд, глядишь, что-нибудь даприсоветуют ему по части женитьбы. Быть может, у кого-нибудь из их приятелейесть дочь на выданье, отвечающая его требованиям, и он составит подходящую длянее партию. Джеймс и Эндрю выслушали его терпеливо, но ничего утешительногопредложить не сумели. Родственников, которые могли бы посодействоватьсватовству, у них в Саванне не было, так как оба брата прибыли сюда ужеженатыми людьми. Л дочери их друзей все успели выйти замуж и обзавестисьдетьми.

— Ты человек небогатый и незнатный, — сказалДжеймс.

— Кой-какое состояние я себе сделал и сумею прокормитьбольшую семью. А на ком попало я и сам не женюсь.

— Хочешь высоко залететь? — сухо заметил Эндрю.Все же они сделали для Джералда что могли. Джеймс и Эндрю были уже в преклонныхлетах и на хорошем счету в Саванне. Друзей у них было много, и они целый месяцвозили Джералда из дома в дома на ужины, на танцы, на пикники.

— Есть тут одна, — признался в конце концовДжералд. — Очень она мне приглянулась. Ее, признаться, еще на свете небыло, когда я здесь причалил.

— Кто же эта особа?

— Мисс Эллин Робийяр, — с деланной небрежностьюотвечал Джералд, ибо взгляд темных миндалевидных глаз этой девушки проник ему всамое сердце. Она очаровала его сразу, несмотря на странное, казалось бы, дляпятнадцатилетней девушки отсутствие резвости и молчаливость. И была в ее лицекакая-то затаенная боль, так разбередившая ему душу, что ни к одному живомусуществу на свете он еще не проявлял столь участливого внимания.