— Да ты же ей в отцы годишься!

— Ну и что, я еще мужчина хоть куда! — воскликнулчрезвычайно задетый этими словами Джералд. Джеймс спокойно разъяснил ему:

— Послушай, Джерри. Во всей Саванне не сыщется болеенеподходящей для тебя невесты. Ведь этот Робийяр, ее отец, — он француз, аони все гордые, как сатана. И ее мать — упокой, господи, ее душу — была оченьважная дама.

— А мне наплевать, — сказал Джералд. — Матьее, кстати, уже в могиле, а старику Робийяру я пришелся по душе.

— Как мужчина мужчине — может быть, но только не какзять.

— Да и девушка никогда за тебя не пойдет, —вмешался Эндрю. — Она вот уже год как сохнет по этому повесе, ФилиппуРобийяру, ее кузену, хотя вся семья денно и нощно уговаривает ее перестать онем думать.

— Он уже месяц как уехал в Луизиану, — сказалДжералд. — Как ты это узнал?

— Узнал, — коротко ответил Джералд, не желаяпризнаваться, что источником этих ценных сведений был Пори, и умолчав также отом, что Филипп уехал лишь по настоянию родителей. — Не думаю, чтобы онатак уж была в него влюблена — это у нее пройдет. Какая там может быть любовь впятнадцать лет.

— Все равно они скорее согласятся выдать ее за этогоголовореза-кузена, чем за тебя.

Словом, Джеймс и Эндрю были поражены не менее всех других,когда стало известно, что дочь Пьера Робийяра выходит замуж за того маленькогоирландца из Северной Джорджии. В домах Саванны шептались и судачили по адресуФилиппа Робийяра, отбывшего на Запад, но пересуды пересудами, а толком никтоничего не знал, и для всех оставалось загадкой, почему самая красивая издевочек Робийяр решилась выйти замуж за шумного краснолицего ирландца, ростомедва-едва ей по плечо.

Да и сам Джералд не очень-то хорошо был осведомлен о том,как все это произошло. Он понимал одно: чудо все-таки свершилось. И впервые вжизни ощутил совершенно несвойственные ему робость и смирение, когда Эллин,очень бледная, очень спокойная, легко прикоснувшись рукой к его руке,произнесла:

— Я согласна стать вашей женой, мистер О’Хара.Пораженное как громом этой вестью, все семейство лишь отчасти прозревалоистинную подоплеку случившегося, и только Мамушка знала о том, как Эллин,проплакав всю ночь навзрыд, словно ребенок, наутро с твердостью внезапноповзрослевшей женщины объявила о своем решении.

Исполненная мрачных предчувствий Мамушка передала ей в тотвечер небольшой сверток, присланный из Нового Орлеана, с адресом, написаннымнезнакомой рукой. Эллин развернула сверток, вскрикнула и выронила из рукмедальон со своим портретом на эмали. К медальону были приложены четыре письмаЭллин к ее кузену и краткое послание нью-орлеанского священника, извещавшее осмерти Филиппа Робийяра, последовавшей в результате драки в одном из городскихбаров. — Это они заставили его уехать — отец, Полин и Евлалия. Я ненавижуих. Всех ненавижу. Видеть их не могу. Я уеду отсюда. Уеду, чтобы никогда большеих не видеть! Уеду из этого города, где все будет вечно напоминать мне о… онем!

Ночь уже близилась к рассвету, когда Мамушка, тожепроливавшая горючие слезы, гладя темноволосую головку хозяйки, сделала робкуюпопытку возразить: — Бог с вами, голубка! Негоже это!

— Я уже решила! Он хороший, добрый человек! Я выйду занего замуж или приму постриг в чарльстонском монастыре.

Именно эта угроза и вынудила в конце концов растерянного,убитого горем Пьера Робийяра дать согласие на брак. Для убежденногопресвитерианина, хотя и происходившего из католической семьи, брак дочери сДжералдом О’Хара представлялся все же менее страшным, чем принятие еюмонашеского обета. Если не считать того, что жених — человек без роду безплемени, во всем остальном он был не так уж плох.

И вот Эллин, теперь уже Эллин О’Хара, покинула Саванну,чтобы никогда сюда более не возвращаться, и в сопровождении своего немолодогомужа. Мамушки и двадцати слуг-негров прибыла в Тару.

На следующий год родился их первый ребенок, и они окрестилидевочку Кэти-Скарлетт — в честь матери Джералда. Сам Джералд был слегкаразочарован, ибо ждал наследника, но тем не менее появление на светтемноголовой малютки доставило ему такую радость, что он выставил бочку ромадля всех рабов Тары, да и сам был шумно и безудержно пьян.

Если Эллин в какую-нибудь горькую минуту и пожалела о своемскоропалительном решении выйти замуж за Джералда, то никто, а тем более Джералд,никогда об этом не узнал. И Джералда прямо распирало от гордости, когда онглядел на свою жену. А Эллин навсегда вычеркнула из памяти маленький приморскийгородок вместе со всем, что было с ним связано, и, ступив на землю СевернойДжорджии, обрела там новую родину.

В памяти остался величавый и горделивый, как плывущий подвсеми парусами корабль, дом ее отца — изящное здание во французскомколониальном стиле: мягкие, женственно округлые линии, бледно-розовыеоштукатуренные стены, высокий портал, плавно сбегающие вниз широкие ступенипарадной лестницы, окаймленные тонким кружевом чугунных перил… Богатый,изысканный и надменный дом. Здесь, в Северной Джорджии, ее встретил суровыйкрай и закаленные в лишениях люди. Вдали, куда бы ни устремляла она взор с плато,раскинувшегося у подножия Голубого хребта, повсюду были красноватые пологиехолмы с массивными выходами гранита и высокие мрачные сосны. Дикой,неукрощенной представлялась ей эта природа после привычной для глаз мягкойкрасоты прибрежных островов, поросших серым мягким мхом и темно-зеленой чащейкустарников, после белых лент пляжей, прогретых лучами субтропического солнца,и просторных, плоских песчаных равнин, зеленеющих пальмами и молодой нежнойпорослью.

Здесь же вслед за жарким летом наступила студеная зима, а влюдях бурлила невиданная энергия и сила. Они отличались легким и веселымнравом, были добры, великодушны, любезны и в то же время необычайно упрямы,вспыльчивы и жизнестойки. На побережье мужчины гордились умением не утрачиватьсамообладания и хороших манер в любых обстоятельствах — будь то поединок иликровная месть, — тогда как здесь все проявляли необузданность и склонностьк бешеным выходкам. Жизнь на побережье была окрашена в мягкие, ровные тона.Здесь она бурлила — молодая, неукрощенная, жадная.

Все, кого знала Эллин в Саванне, казалось, были отлиты поодному образцу, столь мало различались их взгляды и привычки, теперь же онастолкнулась с разными, непохожими друг на друга людьми. Поселенцы СевернойДжорджии перекочевали сюда из самых разных уголков земного шара — из Каролины иВиргинии, из Европы и с далекого Севера — и из других частей Джорджии.Некоторые из них, подобно Джералду, были ново-пришельцами, искателями счастья.Другие, подобно Эллин, принадлежали к старинным родам, дальние отпрыскикоторых, не удовлетворенные жизнью на родине, решили обрести рай на чужбине. Анемало было и тех, кого занесло в эти края случайным ветром или пригналоизвечное беспокойство, бурлившее в крови и унаследованное от отцов-пионеров.Весь этот разношерстный люд, с очень несхожим прошлым, вел весьманепринужденный образ жизни, лишенный каких-либо стеснительных правил, с чемЭллин так никогда и не смогла до конца свыкнуться. На побережье она интуитивнознала, как поведут себя люди в тех или иных обстоятельствах. Как поступятжитель Северной Джорджии — предугадать было невозможно.