— А вот, например, в Великобритании… Ты слышишь?

Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного собачьегопеченья.

— Маруся!

— Слышу вас.

— В Великобритании был зафиксирован случай телекинеза.

Маруся с хрустом разгрызла печенье.

— Яйца нашла?

— Не!

— Значит кончились.

Отлично. Спасибо за обед…

— Ты пробовала двигать предметы?

Двинуть бы тебе сейчас…

— Маруся!

— Пробовала!

Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа,но там никого не было.

— И что?

Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся дажевздрогнула от неожиданности и подавилась печеньем.

— Получилось?

Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушкастала кашлять еще сильнее. Проклятое печенье не просто попало не в то горло, асловно приклеилось и теперь не проходило ни туда ни сюда.

— Нагнись и кашляй.

Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок поспине. Печенье вылетело.

— Телекинез вообще не самая редкая способность…

— Можно воды?

— Угу…

Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку сделениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.

— Жалко я молоко отдал.

Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.

— Есть люди, которые умеют поджигать предметы, —Бунин посмотрел на девушку. — Я так понимаю, ты не умеешь.

Она кивнула.

— Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.

Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.

— Не умеешь.

В животе забурлило. Желудок настоятельно требовалпродолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки толькоразбудили голод по-настоящему.

Надо было поскорее выбраться отсюда…

Профессор вытащил из банки большой маринованный огурец, смылс него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав ипокрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил огурец и задумался. Марусепоказалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюстипродолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал имолчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а длятого, чтобы его закончить…

— Да, кстати… — проснулся профессор. — А гдеон сейчас?

— Кто он?

— Предмет.

— Я оставила его в комнате.

— М-м-м… — профессор откусил еще кусочек ипостучал пальцем по оконному стеклу.

— Принести?

Это был отличный шанс слинять.

— Ты ведь понимаешь, что за предметами ведетсяпостоянная охота…

— Понимаю… Охота?

Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь,свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущихпо паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.

— Много столетий… — Бунин разгрыз огурец на кускии бросил собакам, — ведется война за право обладания…

— Разве собакам можно огурцы?

— А разве нет?

Маруся не нашлась что ответить.

— На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют,умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?

Маруся ошеломленно смотрела на профессора, которыйнаклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.

— Кто убивает?

— Те, кто охотится.

— И меня тоже?

— Что? Убьют?

— Убьют?

— Может, и убьют.

— И вы мне это вот так просто говорите?

Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.

— А как я должен это говорить?

— Ну, я же в опасности.

— Ну да.

— И я ребенок.

— До некоторой степени…

— И меня могут убить.

— Несомненно.

— И что?

— Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно.Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…

Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с поласобачьи слюни.

— Как рок. Греков читала?

— Каких греков?

— Древних.

— Типа судьба?

— Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, асегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.

— Ничего не значит.

— Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.

— Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.

Бунин рассмеялся.

— Ты все-таки не читала греков.

— Причем тут греки?!

— Идем…

Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.

— Вот все, — он указал на папку, — что намизвестно про предметы.

Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось,нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы пропредметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этойгалиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятнуюигру, участвовать в которой ей не хотелось.

— Открой.

Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло ираскрыла папку. На первых страницах — подборка фотографий: лица людей сразноцветными глазами — один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущениерасползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочноидентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась.Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себяпричастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети,серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистываластраницы и всматривалась в лица…