— Пусть она ляжет между нами, — предложил отецИв, — я займусь ее влагалищем, а ты будешь ее содомировать; Полинапристроит в твоей заднице инструмент твоего сына и будет пороть тебя; то жесамое будет делать со мной Люси, Леонарда пусть скачет вокруг нас, мочится ииспражняется и мимоходом награждает нашу возлюбленную Мартину то пощечиной, то ударомкулака, и та через некоторое время сдохнет.

Участники заняли указанные места. Но Бог свидетель, что еслия невыносимо страдала во время первого натиска, то о втором уже и говорить неприходится! Я думала, что член Симеона разорвет меня пополам; мне показалось,будто в мои кишки засунули раскаленный железный стержень, однако, несмотря намои юные годы, сквозь плотную пелену боли у меня в голове вспыхивали слабыеискорки удовольствия — явные признаки того, что в один прекрасный день я познаюнеземное блаженство от такого способа совокупления. Операция завершиласьпоследним оргазмом, я почувствовала, как и спереди и сзади меня захлестнули двегорячие струи; я, уничтоженная, распласталась посреди моих атлетов, и мнепотребовалось минут пятнадцать, чтобы оправиться от потрясения, вызванногоэтими двумя натисками.

Наконец пришло время возвращаться в монастырь, и спектакльзакончился. Мартину отправили в больницу, где она скончалась неделю спустя. Мыостались у матери. Через несколько дней оргия повторилась без монахов, иПолина, уже не сдерживая себя, отомстила в наших объятиях за вынужденнуюсдержанность в присутствии своего любовника. Мы ублажали ее по очереди, аиногда сразу оба. Мы с братом принимали перед ее взором тысячи поз, однанепристойнее другой, и блудница, руководя нашими удовольствиями, не замедлилапреподать нам все уроки, полученные от своего монаха; она без устали внушаланам свои принципы и не гнушалась ничем, что могло как можно скорее развратитьдетям и ум и душу.

Когда одному из нас исполнилось тринадцать, другому —четырнадцать лет, дорогая наша матушка пошла еще дальше. Безнравственнаяженщина отвела нас в один дом, где двое развратников насладились всеми троими.Эта операция принесла сто луидоров, Полина дала каждому из нас по десять, строго-настрогонаказав хранить все в тайне, и добавила, что если мы будем молчать, она будетпривлекать нас к другим приключениям. Мы сдержали слово, и за полгода добраямамаша продала нас не менее двадцати раз самым разным людям, но однажды Эгль,просто так, по злобе, поведал секрет отцу. Взбешенный Симеон избил нашу матьсамым жестоким образом, отчего она занемогла и через восемь дней оказалась напороге могилы.

— Здесь нельзя больше оставаться, — сказал мнебрат, — эта содомитка либо подохнет, либо нам придется и дальше ублажатьее, что не принесет нам большой пользы, либо мы сами попадем в больницу, чтоеще хуже. Ты достаточно красива, чтобы самой позаботиться о себе, а я,сестрица, нашел человека, который завалит меня золотом, если я поеду с ним вРоссию, и я согласился.

— А что будет с несчастной, которая лежит там в своейпостели и умирает?

— Если тебя так трогает ее судьба, иди и задуши ее,чтобы она больше не мучилась.

— Негодяй, — улыбнулась я при мысли обэтом, — выходит, ты хочешь, чтобы нас обоих колесовали?

— Запомни, Серафииа, — ответил брат, — толькотогда можно приблизиться к пороку, когда остановить тебя может только эшафот.

— Клянусь, что я этого совсем не боюсь.

— Тогда за дело!

— Я согласна. И вообще я не слишком любила этупотаскуху.

Забыв обо всем, кроме ярости и желания получить свободу иобогатиться останками несчастной женщины, мы, как два рассвирепевших зверя,вошли в ее комнату. Она отдыхала, мы кинулись на мать и задушили ее.

— Давай поскорее разделим деньги, — затормошилменя брат.

Мы нашли двадцать миллионов франков, причем половина была вдрагоценностях, честно поделили их, заперли за собой двери и сбежали. Обедалимы в Булонском лесу, где распростились самым нежным образом, обещали друг другухранить свою тайну до гроба и расстались. Мой брат уехал со своим новымпокровителем за границу, я встретила одного из либертенов, с которымпознакомила меня мать и на которого я могла положиться, судя по тому, что онраньше обещал мне.

— Дитя мое, — сказал мне этот человек, когда япришла к нему, — в тот раз я имел в виду не себя; да, я часто развлекаюсьс девочками, но не беру их на содержание. Тот, кому я тебя передам, намногобогаче меня, но должен предупредить, что тебе придется выразить ему самоеслепое повиновение. Сейчас я пошлю за ним, и вы обо всем договоритесь.

Скоро пришел обещанный персонаж. Это был старик шестидесятипяти лет, очень богатый, еще довольно бодрый; поблагодарив своего друга запрекрасную возможность встретиться со столь очаровательной девушкой, он провелменя в будуар хозяина, где мы и объяснились.

Феркур, так звали этого старика, имел страсть, котораязаключалась в том, что на его глазах его любовницу должен был сношать в вагонумолодой человек, в это время он сам содомировал юношу, но не извергался: онвыходил из него в самый разгар —утех, вставлял измазанный экскрементами член врот женщины, которую после этого истязал юноша; как только ее задницаокрашивалась кровью, распутник содомировал ее, тогда ганимед начинал поротьего, затем, несколько минут спустя, овладевал его седалищем. Неудовлетворившись этой прелюдией, он укладывал любовницу на широкий диван и,пока юноша колол булавкой его ягодицы и яички, он вонзал более сотни игл вгруди женщины. В это время появлялась старая гувернантка и доводила старогоблудодея до оргазма, испражняясь ему в рот.

Как бы ни было жестоко это предложение, пришлось принятьего. Постепенно я заручилась абсолютным доверием Феркура. Через десять лет,пользуясь этим, я отвадила от дома всех неугодных мне свидетелей. Однажды,когда мой Крез в моем присутствии блаженствовал, пересчитывая свои богатства, яне смогла справиться с искушением. Идея созрела мгновенно: второе преступлениене составляет никакого труда, если не было угрызений совести после первого. Явсыпала в его чашку с шоколадом шесть зернышек мышьяка, купленного дляуничтожения крыс, который по неосторожности оставила служанка. Либертен издохчерез двадцать четыре часа. Я ограбила его и тут же уехала в Испанию. Два годая жила в самых крупных городах этой страны, везде занимаясь ремеслом куртизанкикак ради удовольствия, так и ради денег. О друзья мои! Только в том прекрасномклимате я увидела человеческие страсти, в тысячу раз более исступленные, чем вдругих странах Европы! Там я узнала всю сладость их плодов, о которой не имеют представления9 других краях. Как будто необыкновенно жаркое солнце и сила суеверия придаютим энергию, неведомую остальным людям. В самом деле, только там пряныеудовольствия богохульства и святотатства волшебным образом сливаются срадостями распутства, только там их объединенная энергия доходит до высшейстепени экстаза и блаженства. Ах, если бы вы только знали, как приятносношаться у ног мадонны, в глубине исповедальни или на алтаре, чем я изанималась каждый день! Нет, на свете нет ничего сладостнее этих пут, созданныхлишь ради удовольствия разрывать их. Какое необыкновенное ощущение выиспытываете, когда все обитатели Эдема наблюдают за вашими утехами! Поверьтемне, что испанцы умнее других народов рассуждают о своих страстях, и они —единственные, кто умеет делать их утонченными во всех деталях. Наконец, я былатам самой богатой и самой счастливой распутницей в мире, когда на пике моейблестящей карьеры произошло ужасное событие: меня арестовали в Толедо. Герцогде Кортес, достаточно глубоко изучивший мой характер, чтобы. вообразить, что ябуду ему полезной в страшном отцеубийстве, которое он замышлял, ввел меня в домсвоего отца в качестве экономки. Все уже было приготовлено для того, чтобымолодой герцог утешился пятьюстами тысячами ливров годовой ренты за своезлодеяние, из которых четыре тысячи пистолей составляли плату за егоисполнение. Один проклятый камердинер раскрыл заговор и застал меня с ядом вруках; герцог сбежал, меня схватили. После восемнадцати жутких месяцевтюремного заключения должен был состояться суд, и вот ваш товарищ Гаспар,который здесь присутствует и который тоже находился в тюрьме за похожеепреступление, предложил мне бежать вместе с ним. Наше предприятие удалось:видимо, милосердный бог существует только для великих грешников, а мелкиеникогда не избегают кары. Мы перешли через горы, целый год бродяжничали вдвоем,потом присоединились к вам. Вам известно мое поведение с тех пор, как выоказали мне честь принять меня в свои ряды. Вот и все, что я хотела вамрассказать; я предупреждала, что в моей истории будет маловато событий, и врядли она заслуживает внимания таких людей, как вы, которые провели жизнь вбесконечных приключениях, но все равно она довольно поучительна и, надеюсь,убедила вас в моей верности вашим законам.