После этих слов, возразить на которые Жюстина даже неуспела, ее взяли под руки два лакея, сбросили с нее одежду и голую подвелиближе к своему господину, который, осмотрев ее, погладил и пощипал ее тело;потом заковали ее в цепи вместе с новыми подругами и заставили трудиться, недав ей отдохнуть ни минуты после утомительного путешествия. Тогда к ней сноваподошел Ролан; он еще раз провел рукой по ее бедрам, грудям, ягодицам, грубопомял пальцами нежную беззащитную плоть, унизил ее насмешками и непристойнымишутками, когда обнаружил роковую и незаслуженную печать, которой когда-тозаклеймил несчастную жестокий Ромбо; наконец, взяв в руку плеть из бычьих жил,нанес ей шестьдесят ударов по заднему месту, и они, превратив ее ягодицы вокровавленные лохмотья, исторгли из ее груди жуткие крики, которые долгоотдавались эхом в этом дворе, похожем на каменный мешок.

— Вот что с тобой будет, скотина, — пригрозилмонстр, — если ты окажешься нерадивой! Я продемонстрировал тебе образчикэкзекуции для того, чтобы ты знала, как я поступаю с теми, кто мне неповинуется.

Жюстина стала кричать еще сильнее, она билась в цепях, ажуткие свидетельства ее страданий только забавляли ее палача.

— Позже я покажу тебе кое-что другое, шлюха! —пригрозил Ролан, вытирая головкой своего члена кровь с ее тела, — всетолько начинается; я хочу, чтобы ты испытала здесь самые утонченные истязания.

С этим он отпустил ее.

Шесть темных пещер, устроенных вокруг колодца, снабженныхзапирающимися дверьми, служили ночным убежищем для пленниц. Когда стемнело,Жюстину и ее подруг по несчастью отвязали и заперли в этих нишах, накормивскудным ужином, который Ролан описал ей раньше.

Оставшись одна, Жюстина ощутила весь ужас своего положения.Неужели возможно, думала она, чтобы на свете жили такие люди, которые могутподавить в себе чувство благодарности? А эта добродетель, которая доставляетмне столько блаженства, когда я встречаю благородные души, как может онаоставлять равнодушными некоторых людей, и разве не заслуживают звания чудовищте, кто презирает ее?[67]

Жюстина была погружена в эти размышления, когда вдругуслышала, как открылась дверь темницы: это был Ролан. Злодей пришел до концаунизить ее, заставив служить своим мерзким прихотям. Но что это были заприхоти, великий Боже! Легко представить себе, что они отличались такой же жестокостью,как и остальные его поступки, и что плотские наслаждения этого человека носилина себе печать его отвратительной личности. Впрочем, зачем нам злоупотреблятьтерпением читателей, изображая эти новые мерзости? Разве недостаточно мыоскорбили их душу своим непристойным рассказом? Стоит ли продолжать в том жедухе? Продолжай, продолжай! Именно так ответит философ: мало кто понимает,насколько полезны для совершенствования человеческой души такие картины; мы всееще невежественны в этой науке и питаемся глупой воздержанностью авторов,осмеливающихся обсуждать такие вопросы. Скованные нелепыми опасениями, онирассказывают нам детские сказки, известные всем глупцам, и не смеют коснутьсябесстрашной рукой человеческого сердца и представить нашим взорам всю грандиознуюпанораму действительности. Итак, мы продолжаем, ибо нас призывает к томуфилософ, и, вдохновившись его мудростью, не убоимся показать порок в обнаженномвиде.

Ролан — начнем с его внешности, прежде чем вывести его насцену — был толстенький коротышка тридцати пяти лет от роду, невероятной силы,обросший шерстью как медведь, с мрачным лицом и свирепым взглядом, жгучийбрюнет, имеющий ярко выраженные звериные черты, длинный нос, усы и бороду,закрывшие почти все лицо, мохнатые черные ресницы и половой орган такой длины итолщины, что глаза Жюстины еще не видели ничего подобного. Кроме отталкивающейвнешности, наш чеканщик фальшивых луидоров обладал всеми пороками, какие толькомогут родиться из необузданного темперамента, богатейшего воображения и бесстыднойготовности погрузиться в глубины мерзости и извращенной похоти. Ролан продолжалдело отца, который оставил ему большое богатство, благодаря чему юноша слишкомхорошо познал жизнь в самом нежном возрасте. Пресытившись ординарнымиудовольствиями, он давно не прибегал к иным способам, кроме как к ужасам:только они были еще способны пробудить в нем желания, истощенные прежнимибесчисленными наслаждениями. Все женщины, которые служили ему, были посвящены вего тайные извращения, а для того, чтобы утолить свои более пристойные страсти,в которых распутник находил порой привкус преступления, он держал в любовницахсвою собственную сестру: ей приходилось гасить пожар, который разгорался отобщения с другими наложницами.

Он пришел почти совсем голый, на его раскрасневшемся лицевидны были признаки невоздержанности за столом, из-за которого он недавновстал, и чудовищной похоти, которая его пожирала. Он уставился на Жюстинувзглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Снимай это тряпье, — зарычал он и сам сорвалодежду, которой она прикрылась на ночь: — А теперь следуй за мной. Я показалтебе то, что тебя ждет, если ты будешь лениться. Но если ты вздумаешь выдатьнас, что уже гораздо серьезнее, наказание соответственно возрастет, и сейчас тыувидишь, в чем оно заключается.

Крепко взяв ее за руку, распутник повел дрожащую от ужасадевушку за собой; он держал ее правой рукой, в левой у него была маленькаялампа, которая освещала тусклым светом их путь. После нескольких .поворотовперед ними предстала дверь в пещеру, Ролан открыл ее и, пропустив Жюстинувперед, велел ей спускаться вниз. Через сотню ступеней показалась вторая дверь,которая была открыта и снова заперта таким же образом, но за ней лестницыбольше не было: Жюстина увидела узкий коридор, прорубленный в скале, он былочень извилистый и круто уходил вниз. Ролан все еще не произнес ни слова. Этопугающее молчание усиливало ужас Жюстины, которая была совершенно обнажена и отэтого еще больше ощущала ужасную сырость этих подземелий. Справа и слева отдорожки, по которой они шли, виднелись ниши, где хранились сундуки ссокровищами фальшивомонетчиков. Наконец они дошли до последней окованнойбронзой двери, она находилась на глубине восьмисот футов в чреве земли; Роланотпер ее, и пленница отпрянула назад, увидев перед собой это жуткое помещение.Ролан встряхнул ее и грубо вытолкнул в середину круглой пещеры, стены которой,задрапированные тканью, напоминавшей погребальный саван, были украшены самыминевероятными предметами. Скелеты разного пола и возраста в окружениикрестообразно разложенных костей, мертвые черепа, засушенные змеи и лягушки,связки розг, палки, сабли, кинжалы, пистолеты и другие малоизвестные видыоружия — такие ужасные вещи увидела Жюстина на стенах, освещенных лампой стремя фитилями, которая свисала с одной из арок свода. К другой была привязанадлинная веревка, не доходившая до земли, она служила для чудовищных опытов.Справа стоял гроб, крышку которого приоткрывал призрак смерти с косой в руке,рядом стояла скамеечка для молитвы, на столе между двух черных свечей лежалираспятие, кинжал с тремя изогнутыми крючком лезвиями, заряженный пистолет икубок, наполненный ядом. Слева к кресту был привязан совсем свежий труппрекрасной женщины, она была обращена к зрителям спиной, и в глаза бросались ееягодицы необыкновенной красоты, но жестоко истерзанные, из них торчали длинныетолстые иглы, на бедрах застыли крупные капли почерневшей крови; у женщины былигустые волнистые волосы, изящная голова была повернута в сторону, и лицо какбудто все еще молило о пощаде. Смерть почти не исказила его, и нежные черты,которых больше коснулось страдание, нежели разложение, являло собойзахватывающую картину красоты, охваченной отчаянием. В глубине пещеры стоялширокий черный диван, с которого открывалась впечатляющая перспектива этойобители ужаса и жестокости.