Но как эта камея попала сюда? Мне нужно было только поднятьглаза, чтобы увидеть. В ногах покойной стояла Петрония, в темно-синем костюме,с убранными на затылок пышными волосами, очень печальная и одинокая. Черезкакое-то мгновение, не успел я моргнуть, как она оказалась рядом со мной и,нежно взяв меня повыше локтя, прошептала на ухо, что Жасмин позволила ейприколоть камею к платью тетушки Куин и что брошь там и останется, если толькоя позволю.

– Так ты сможешь сохранить ее сокровище, –добавила она, – и в то же время знать, что она была похоронена с вещью,достойной ее, с вещью, которой она бы восхитилась.

– Очень хорошо, – только и сказал я.

После этого Петрония исчезла. Я знал это, даже не глядя в еесторону. Я просто почувствовал. А еще мне показалось странным, когда я увиделПетронию среди стольких смертных, и я ощутил в себе новую уверенность в умениинезаметно растворяться в толпе, но все эти чувства заглушило горе, когда явзглянул на свою любимую тетушку Куин.

В то, что Лониган знает свое дело, никто не сомневался, носейчас он превзошел самого себя, сумев придать тетушке Куин приятное, почтивеселое выражение. Казалось, она сейчас улыбнется. Ее седые волосы обрамлялилицо идеальными мягкими кольцами. Едва заметный румянец на щеках и коралловаяпомада были подобраны идеально. Тетушка была бы очень рада, если бы видела, каквсе выполнено. Разумеется, Жасмин помогала. Но Лониган создал шедевр – видимо,щедрость тетушки Куин придала ему вдохновения.

Прелестно смотрелись и бледно-розовое платье и жемчуга,выбранные Жасмин, и четки в руках тетушки – те самые хрустальные четки с еепервого причастия, которые она возила с собой по всему миру.

Я был так убит горем, что не мог ни двигаться, ни говорить.От отчаяния я пожалел, что Петрония не задержалась подольше, и невольноуставился на большую прямоугольную камею с ее миниатюрными мифологическимифигурками – Геба, Зевс, поднятая чаша – и глаза мои налились кровавыми слезами.Я принялся яростно их промокать льняным платком.

Я быстро отошел от гроба, пробрался сквозь людскую толпу взалах и покинул здание. Вечер был жаркий. Я остановился в одиночестве на углу ивзглянул на звезды. Ничто не могло смягчить моего горя. Я знал это. Отныне ябуду нести его с собой до тех пор, пока то существо, которым я теперь являюсь,не рассыплется на составные элементы, до тех пор, пока Квинн Блэквуд непревратится в кого-то или во что-то другое.

Но одиночество длилось всего несколько секунд. Подошла Жасмини сказала, что очень многие хотят выразить свое соболезнование, но не решаютсяиз-за того, что я кажусь таким расстроенным.

– Я не могу с ними говорить, Жасмин, ты должна этосделать за меня, – сказал я. – А мне нужно сейчас уйти. Я знаю, этокажется жестоким, и ты, наверное, посчитаешь меня трусом, но я должен такпоступить.

– Это из-за Гоблина? – спросила она.

– Да, из-за страха перед ним, – ответил я, слегкасолгав, скорее всего, чтобы утешить ее, чем прикрыть свой собственныйстыд. – Когда состоится месса? Погребение?

– Мессу отслужат завтра, в восемь вечера, в церквиУспения Богоматери, а оттуда мы отправимся на кладбище Метэри.

Я поцеловал Жасмин, сказал, что увижусь с ней в церкви, иповернулся, чтобы уйти.

Но, оглянувшись на толпу, вытекавшую ручейком из дверей наулицу, я приметил еще одно изумившее меня лицо – это был Джулиен Мэйфейр всвоем шикарном сером костюме, который был на нем в тот день, когда онпо-королевски угощал меня горячим какао. Джулиен стоял среди людей, словнопросто вышел подышать, как и другие, и при этом как ни в чем не бывало сверлилменя взглядом.

Со стороны казалось, что это обыкновенный человек, но, еслиприглядеться, можно было подметить, что он слегка отличается от остальных поцветовой гамме – словно его нарисовал другой художник, подобравший более темныетона для одежды, кожи и волос. Этакий элегантный призрак, явившийся неизвестнооткуда. И кто это только решил, что, превратившись в пьющего кровь, я перестанувидеть призраков?

– Ну да, конечно, она ведь была вашей дочерью, –сказал я, и, хотя нас разделяло большое расстояние, а рядом со мной стояла ирастерянно глядела на меня Жасмин, Джулиен кивнул и очень печально улыбнулся.

– Что ты такое говоришь, мой безумный маленькийхозяин? – спросила Жасмин. – Или ты, вроде меня, совсем свихнулся?

– Не знаю, дорогая, – ответил я. – Просто якое-что вижу, как всегда видел. Оказывается, проводить тетушку Куин явились нетолько живые, но и мертвые. Только не жди от меня никаких объяснений. Всесходится, если учесть обстоятельства, как ты думаешь?

Под моим взглядом Джулиен начал постепенно меняться – вконце концов его лицо приняло почти суровое выражение. У меня по спине побежалимурашки. Он едва заметно, но строго покачал головой. До меня долетели егослова, не произнесенные вслух. "Только не мою любимую Мону".

У меня перехватило дыхание. Я принялся его разубеждать, непроизнося никаких слов.

– Идем же, маленький хозяин, – сказала Жасмин. Япочувствовал, как она коснулась губами моей щеки и крепко сжала руку.

Я все не мог отвести взгляда от Джулиена, но лицо его ужесмягчилось. Потом почернело.

Он начал исчезать и окончательно растворился в воздухе,когда из ближайших дверей появились Роуан, Майкл и доктор Уинн Мэйфейр. И надоже, теперь к ним присоединился Стирлинг Оливер, Стирлинг, который знал, кто ятакой, Стирлинг, которого я накануне ночью чуть не убил, Стирлинг смотрел наменя так, словно был настроен по-дружески, тогда как это было совершенноневозможно, Стирлинг, которого я когда-то очень любил как друга Я не могвынести чужих пристальных взглядов. Я не мог вести светскую беседу о Моне,делая вид, будто моя душа вовсе не жаждет ее, будто я не знаю, что большеникогда ее не увижу, даже если нам разрешат повидаться, делая вид, будтопризрак Джулиена только что не угрожал мне. Я чувствовал, что должен как можноскорее уйти.

И я ушел.

Это была ночь для особого убийства. Я тяжело вышагивал пораскаленной мостовой. Позади остались огромные деревья Садового квартала. Япересек авеню. Я знал, куда идти.

Мне нужен был наркоделец, головорез, убивавший без разбору,мне нужно было насытиться досыта, и я знал, где найти подходящую жертву, –я не раз проходил мимо его дома в более спокойные ночи. Я знал его привычки. Яприберегал его до других времен. Я приберегал его для такого случая, как этот,для мести.