При этом он только обсасывал и легонько покусывал розовыебутончики Жюстины. Наконец он поставил обреченную Сюзанну на колени на крайдивана, низко наклонил ей голову и в таком положении вторгся в ее зад.Сотрясенная новыми болезненными ощущениями, Сюзанна стала вырываться, тогдаРолан, желавший лишь провести рекогносцировку боем и удовлетворившисьнесколькими толчками, переместился в задний проход Жюстины, но не пересталтерзать другую жертву руками.

— Эта блудница невероятно возбуждает меня, —говорил он, с размаху вонзая большую булавку в ее левую грудь, — я даже незнаю, что бы с ней сделать.

— Ах, сударь, — жалобно сказала Жюстина, —сжальтесь над ней! Нельзя же причинять человеку такую боль.

— Это только цветочки, — пригрозил злодей. —Если бы здесь мог оказаться знаменитый император Кье, один из самых выдающихсямонстров, какие только сидели на китайском троне, мы бы придумали что-нибудьпоинтереснее![68] Он вместе со своей женой каждый день убиваллюдей; рассказывают, что они доводили их до такого жуткого состояния, до такойнечеловеческой боли, что те думали только о том, как бы поскорее умереть, ноэто им не удавалось благодаря супружеской чете, которая старалась отдалить этотмомент и совместить его со своим оргазмом… Но я слишком милосерден,Жюстина, — продолжал коварный мясник, продолжая совокупляться и непереставая раздирать грудь Жюстины, — о, я слишком милосерден… я еще недошел до этого… я только учусь…

Через некоторое время, разогревшись предварительнымиупражнениями, Ролан наконец поднялся, так и не закончив жертвоприношения, исвоим неожиданным отступлением причинил Жюстине больше страданий, чем онаиспытала в момент проникновения. Фаллос его стал еще тверже, и распутникбросился в объятия Сюзанны, решив дополнить истязания саркастическимизамечаниями.

— Милое создание, я никогда не забуду первые сладостныеминуты нашего счастливого союза! Ни одна женщина не доставляла мне большегоудовольствия! Никого я так не любил, как тебя, моя радость… Давай обнимемся,Сюзанна, может быть, теперь мы долго не увидимся.

— Зверюга! — закричала несчастная, с ужасомотталкивая существо, которое мучило ее столь жестокими речами. — Отойди отменя, не усугубляй мои мучения такими издевательствами. Утоли свою ярость,чудовище, но уважай, по крайней мере, мое несчастье.

Взбешенный Ролан повалил ее на канапе, широко раздвинул ейноги и, вперив свирепый взгляд в зияющую вагину, продолжал издеваться:

— А ты, храм моих прежних наслаждений, как яблаженствовал, срывая твои весенние розы, дай же мне проститься с тобой…

И подлый распутник вонзил туда свои когти и несколько минутс остервенением копался там, а Сюзанна истошно кричала до тех пор, пока он невытащил свою руку, залитую кровью. Сочтя такую пытку недостаточно болезненной,он ввел внутрь длинную толстую иглу и достал до матки. Кровь хлынула густойструей, он поставил под нее свой член, потом велел Жюстине обсосать его.Насытившись этими ужасами и чувствуя, что больше ему не выдержать, он заявил:

— Пойдем, милая Жюстина, пойдем завершим этот спектакльигрой в веревочку (так он называл свою чудовищную шутку, о которой мырассказывали выше)[69].

Наша сирота взошла на трехногий эшафот, палач обвязал ее шеюверевкой и устроился перед ней в кресле. Сюзанне, несмотря на ее ужасноесостояние, было ведено возбуждать его руками. Через минуту он выдернул табурет,но Жюстина, вооруженная ножом, успела перерезать веревку и упала, отделавшисьиспугом.

— Отлично, отлично! — похвалил Ролан. — Твояочередь, Сюзанна; помни, что я тебя пощажу, если ты окажешься такой же ловкой.

Сюзанна встала на место Жюстины, но коварный обманщик дал ейв руки тупой нож. Некоторое время он любовался жертвой в таком положении; онгладил ее, он шарил руками по всему ее телу, целовал задницу с большим чувствоми наконец сел. Жюстина начала ласкать его; вдруг табурет дернулся и отлетел всторону, и все старания Сюзанны оказались бесполезными: жуткие судорогиисказили ее лицо, ее язык вывалился наружу. Ролан встал и во все глазауставился на повешенную девушку. Читатель вряд ли нам поверит, что было потом…А потом распутник долго и страстно сосал этот язык, который вытолкнула изо ртапоследняя предсмертная мука.

— О Жюстина! — закричал он. — Какое этоблаженство! Вот она висит, потаскуха, вот она и сдохла… О разрази гром моичресла! Никогда я не испытывал ничего подобного!.. Давай снимем ее и положим надиван, я хочу насладиться ее задницей: говорят только в таком состоянии уженщины сужаются все проходы.

Он исполнил задуманное. Сюзанна уже не дышала, однако монстрполучил удовольствие, после чего озабоченно произнес:

— Надо снова подвесить ее, она еще жива… Она должнаиздохнуть, и я хочу содомировать тебя, Жюстина, когда буду убивать ее.

Сюзанну вновь повесили, и мерзкий содомит, трепыхаясь взаднице Жюстины, которую поставил прямо перед виселицей, извергнулся в моментудушения своей любовницы. Потом он отвалил в сторону камень, закрывавший вход вглубокую яму, бросил туда труп и вышел, взяв с собой Жюстину.

— Теперь ты видела, милая девочка, — сказал он ейпо дороге, — что здесь произошло, и не забывай, что отныне ты войдешь вэтот склеп, только когда наступит твой черед.