— Ужасны ваши слова, — сказала Жюстина, — нок своему несчастью я видела немало примеров, подтверждающих этот прискорбный факт.

— Их бесчисленное множество, дитя мое. Не надо думать,будто сильнее всего волнует распутника женская красота, гражданские ирелигиозные законы считают обладание женщиной чем-то греховным, доказательствомслужит тот факт, что сила нашего возбуждения прямо зависит от степенигреховности этого обладания. Человек, который сношает чужую жену, украденную умужа, или дочь, похищенную у родителей, всегда получает больше удовольствия,нежели муж, который спит со своей женой; чем законнее узы, которые мы разрушаем,тем сильнее наша похоть. А когда речь идет о матери, сестре, сыне или дочери, кудовольствию прибавляются новые краски. Тот, кто испытал это, знает, как важноувеличить препятствия, чтобы получить дополнительное удовольствие, преодолеваяих. Ну а если преступление питает наслаждение, то оно само по себе может бытьнаслаждением. Стало быть, в преступлении есть сладость, ведь то, что придаетблюду вкусовые качества, не может быть лишено этих качеств. Таким образом,когда я похищаю девушку для себя, это доставляет мне живейшую радость, но,когда я делаю это для кого-то другого, мое удовольствие возрастает за счетудовольствия того, кто ею наслаждается. Кража часов, кошелька и так далееприятна в такой же мере, и если я приучил свои чувства волноваться при похищениидевушки, такое же сладострастное ощущение я испытаю при краже часов, кошелька ит. д. Вот что объясняет фантазию многих добропорядочных людей, которые воруютбез всякой необходимости. В этом нет ничего неестественного: люди получаютгромадное удовольствие от всего, что считается преступным, или благодарявоображению делают простые наслаждения настолько преступными, насколько этовозможно. Таким путем они добавляют к своему наслаждению порцию соли, которойему недоставало и которая необходима для полного счастья. Я понимаю, что такиерассуждения заводят очень далеко, быть может, я докажу это тебе очень скоро,Жюстина, но что из того? Самое главное — насладиться. Например, подумай, естьли что-нибудь более естественное, чем утехи, которым я предаюсь в твоемобществе? Однако ты противишься этому, ты твердишь, что я злоупотребляю своимиправами, что я проявляю самую черную неблагодарность, когда тебя насилую. Номне на это наплевать, я разрываю все узы, которые сдерживают глупцов, япринуждаю тебя исполнять самые грязные мои желания и самое простое, самоемонотонное удовольствие превращаю в неземное блаженство. Так покорись мне,шлюха, покорись! И если когда-нибудь ты придешь в этот мир в образе сильногосущества, пользуйся всеми своими оравами и тогда узнаешь самое сладостное,самое живое из всех удовольствий.

Закончив лекцию, Ролан накинул на шею Жюстины шелковую петлюи, вторгшись в ее зад, затянул ее настолько, что девушка потеряла сознание. Ичто же? Он испытал оргазм и, не думая о последствиях, преспокойно удалился.

Прошло шесть месяцев с того дня, как наша героиня попала вэтот замок и время от времени служила гнусным утехам хозяина, и вот однаждывечером он вошел в ее темницу в сопровождении Сюзанны.

— Мне кажется, Жюстина, — начал монстр, — чтоя давно не водил тебя в ту пещеру, которая так напугала тебя, поэтому вы обепойдете со мной, но вернется обратно только одна: кто это будет — решит жребий.

Жюстина встала, бросила тревожный взгляд на подругу, увиделав ее глазах слезы… Палач зашагал вперед, они пошли за ним.

Как только они вошли в подземелье, Ролан некоторое времясмотрел на них злобно прищуренными глазами, потом еще раз с удовольствиемповторил приговор, подчеркнув, что в живых останется только одна.

Он уселся в кресло, поставил девушек на колени прямо передсобой и приказал:

— Теперь по очереди вы будете стараться разочароватьэтот парализованный кусок мяса, и горе той, которая вдохнет в него энергию!

— Но это несправедливо, — возразилаСюзанна. — Пощаду должна получить та, которая сильнее возбудит его.

— Ничего подобного, — ответил Ролан, — ведьчем выше женщина поднимет мой член, тем сладостнее будет для меня ее смерть: ястремлюсь только к тому, чтобы увеличить дозу своего сладострастия. К тому же,если я окажу милость той, которая скорее приведет меня в нужное состояние, выобе возьметесь за это дело с таким жаром, что заставите меня извергнуться дотого, как я успею задушить одну из вас, а этого я как раз и не хочу.

— Это значит вы творите зло ради самого зла,сударь, — заметила испуганная Жюстина. — Вы должны стремиться толькок увенчанию своего экстаза, и если вы придете к этому без преступления, зачемосквернять себя им?

— Потому что только так я могу с наслаждением излитьмою сперму, и для этого я спустился в этот подвал. Я знаю, что испытаю оргазм ибез этого, но мне доставляет изощренное удовольствие поступать именно такимобразом.

Для начала он выбрал Жюстину; он заставил ее одновременноласкать себе член и задний проход, а сам гладил ее прекрасное тело.

— Тебе еще многое надо пережить, Жюстина, —говорил он, теребя ее ягодицы, — чтобы эта сладкая плоть отвердела ипревратилась в сплошную мозоль, как у Сюзанны: ее задницу можно поджарить, иона ничего не почувствует. А у тебя, Жюстина, у тебя здесь еще цветут розы илилии… Но ничего, скоро мы дойдем до этого, непременно дойдем…

Невозможно представить, насколько успокоила Жюстину этаугроза, Ролан, разумеется, не догадывался, какую надежду он вносит в ее сердцеэтими словами. В самом деле, разве было не очевидно, что раз он собиралсяподвергнуть ее новым жестокостям, у него не было желания расправиться с ней?Итак, фортуна начинала ей улыбаться, Жюстина несколько успокоилась. Еще одинпроблеск счастья: у нее ничего не получалось, и огромная масса плоти, безвольноотвисшая, никак не откликалась на ее движения. После нее в ту же позу всталаСюзанна, и руки злодея начали обследовать те же самые места на ее теле, нопоскольку у нее была толстая продубленная кожа, Ролан с ней не церемонился; ктому же Сюзанна была моложе нашей героини.

— Я уверен, — глубокомысленно заметилраспутник, — что никакой хлыст не сможет теперь выдавить ни капли крови изэтого седалища.

Он поставил их обеих на четвереньки таким образом, чтобыперед ним оказались все четыре пещерки наслаждения, его язык обшарил две самыеузкие, в две другие злодей с презрением плюнул. Потом заставил обеих встать наколени между своих расставленных ног, теперь его член находился на уровне ихгрудей.

— А вот что касается сисек, — обратился Ролан кЖюстине, — Сюзанна далеко превосходит тебя, посмотри, как сложена у нееэта часть тела.

Говоря это, он изо всех сил тискал грудь бедняжки Сюзанны,которая как раз ласкала его, и как только его пальцы стиснули пышную девичьюплоть, его копье, вылетев из колчана, угрожающе взметнулось к потолку.

— Мне жаль тебя, Сюзанна! вскричал Ролан. — Вотчего ты добилась! Это твоя смерть, твой смертный приговор, мерзавка, —продолжал он, щипая и выворачивая ей соски.